Генри Хаггард - Черное Сердце и Белое Сердце

— Нет так нет. Боюсь, мой подарок не из тех, что подносят королям, — всего-навсего ружье.

— Ружье, Белый человек? Где же оно?

— Я оставил его за оградой. Твои слуги предупредили меня, что перед «Слоном-сотрясающим-землю» под страхом смерти запрещается появляться с оружием.

Сетевайо нахмурился, уловив нотки сарказма в словах Хаддена.

— Принесите подарок Белого человека. Я хочу его осмотреть. Индуна, который сопровождал Хаддена, пригнувшись так низко, что казалось, вот-вот упадет лицом на землю, бросился к воротам. Через несколько минут он возвратился с оружием в руке и протянул его королю, дулом вперед.

— Прошу тебя, о Слон, — медленно произнес Хадден, — прикажи своему слуге, чтобы он отвел дуло от твоего сердца.

— Почему? — спросил король.

— Ружье заряжено и на взводе, о Слон. Поэтому, если ты хочешь по-прежнему сотрясать землю, вели, чтобы ружье сейчас же у него отняли.

«Слон» издал громкий вопль и, начисто позабыв о своем королевском достоинстве, кубарем скатился с трона. Испуганный индуна, отпрыгнув назад, случайно нажал спусковой крючок, и пуля просвистела как раз там, где всего мгновение назад находилась монаршья голова.

— Уберите этого глупца! — приказал, не поднимаясь с земли, король, но индуна уже успел отшвырнуть ружье, крича, что оно заколдовано, и стремглав выбежал из ворот.

— Он уже сам убрался, — под общий смех заметил Хадден. — Только не притрагивайся к ружью, король: оно многозарядное. Смотри! — И подняв винчестер, он быстро выстрелил еще четыре раза, сбив верхушку ближнего дерева.

— Удивительное ружье! — ахнули советники.

— А больше оно не выстрелит? — осведомился король.

— Нет, — ответил Хадден. — Можешь его осмотреть. Сетевайо взял винчестер в руку и осторожно осмотрел, направляя ствол поочередно на животы своих советников, которые испуганно шарахались в сторону.

— Видишь, какие они трусы, Белый человек! — скривился король. — Боятся, что в ружье остался еще патрон.

— Да, — ответил Хадден, — трусы они отъявленные. Если бы они сидели, то все повалились бы на землю, как и Ваше величество!

Индуны отвернулись, сделав вид, что рассматривают изгородь.

— А ты что-нибудь смыслишь в изготовлении ружей, Белый человек? — спросил Сетевайо.

— Нет, король, я умею только чинить их.

— Если я хорошо тебе заплачу, Белый человек, не возьмешься ли ты чинить ружья здесь, у меня в краале?

— Смотря, сколько ты предложишь, — ответил Хадден. — Но сейчас я устал от работы, хочу отдохнуть. Разреши мне поохотиться в твоих владениях и дай несколько сопровождающих; возможно, после моего возвращения мы и договоримся. Если нет, я попрощаюсь с тобой и вернусь в Наталь.

— Чтобы донести обо всем, что ты видел и слышал, — пробурчал себе под нос король.

Тут появились воины, те самые, что некоторое время назад увели старого индуну на казнь. Они молча простерлись перед королем.

— Он мертв? — спросил король.

— Он перешел через королевский мост, — мрачно ответили они, — и умер, вознося хвалебную песнь в честь своего повелителя.

— Хорошо, — сказал Сетевайо, — больше я не буду спотыкаться об этот камень… Расскажи о его судьбе Сомпсю и королевскому индуне в Натале, Белый человек, — сказал он с горькой усмешкой.

— Баба! Слушайте, что говорит наш отец! Слушайте трубный глас Сотрясающего землю! — подхватили индуны, почувствовав угрозу, скрытую в словах Сетевайо, а один, посмелее других, добавил: — Скоро мы споем этим белым с их извергающими огонь трубами другую песнь, красную песнь копий, все наши полки споют им эту песнь!

С той же внезапностью, с какой вспыхивает иссушенная зноем трава, зулусов охватил пылкий энтузиазм. Они вскочили с земли, где почти все сидели, и, дружно подтаптывая ногами, затянули:

Индаба ибомву — индаба е миконто

Лизо дунйисва нге импи ндхмбени яхо

(Красную песнь! Красную песнь! Песнь копий

Наши полки им споют!)

Один из них, яростного вида верзила, подошел к Хаддену и потряс своим кулачищем у него перед носом, хорошо еще, что у него не было с собой ассегая, — и прокричал эти фразы прямо ему в лицо.

Король заметил, что разожженный им огонь пылает слишком жарко.

— Молчать! — прокричал он своим громовым голосом, знаменитым на весь Зулуленд; и все сразу же замолчали, застыв каменными изваяниями; только эхо вновь и вновь доносило: «Песнь копий наши полки им споют».

«Здесь мне не место, — еще раз подумал Хадден. — Будь этот негодяй вооружен, дело могло бы кончиться плохо. Но кто это?»