Мария Унт - Дар

– Это было бы чудесно, – как можно ласковее ответила я. Так мы и переехали за город. Джон каждый день уезжал в Ричмонд, в свою клинику или в детский дом, а я либо оставалась дома, либо отправлялась куда-то. Меня не волновало куда именно. Иногда неделями без всякой цели ездила по стране. Я доверяла Джону, зная, что он не станет обманывать меня и искать любви других женщин. Он, как преданный пес, всегда ждал меня и несказанно радовался моему возвращению. Я тоже скучала по нему и, уезжая, не пыталась сбежать от него. Скорее я старалась сбежать от себя самой, от своей жизни, от всех мыслей и воспоминаний. В путешествиях я встречала разных людей – с одними мне нравилось общаться, у других я хотела чему-то научиться, но ни с кем из них я не хотела сближаться.

У меня появился панический страх перед желанием завести друзей или просто знакомых. Иногда я представлялась чужим именем, думая, что это спасет меня. Но спасет от чего? От себя самой? Возможно, это и смешно, но иногда мне хотелось, чтобы со мной что-то случилось, что-то такое, что лишит меня памяти, дав тем самым шанс начать жизнь с чистого листа. Позже я поняла, что прошлое, даже тяжелое, нельзя вычеркнуть из жизни. Это не страница в дневнике, которую можно вырвать и забыть о том, что там написали. Но тогда я хотела одного – стать никем, призраком без имени и лица, раствориться в мире и начать все заново. Возможно, я и являлась таким призраком – под чужим именем, в чужой стране, где обо мне, кроме Джона, никто ничего не знал, но в душе я ощущала себя все той же мисс Эллингтон – семнадцатилетней наивной девушкой, жаждущей приключений и любви.

Иногда я приезжала в города и шла в библиотеку, где пыталась среди исторических хроник, легенд и преданий найти хоть какую-то информацию о том, кто же я на самом деле. Прочитала множество книг, мифов и историй. Иногда мне попадались интересные материалы о людях, похожих на меня: сказание о Каине, легенда об Агасфере, предание о Самирии, история графа Калиостро. Но даже если я и находила ниточку, которая могла бы привести меня к чему-то, то она тут же обрывалась. И я, еще больше неудовлетворенная, уходила из библиотеки.

В то утро, о котором я говорила, мы с Джоном пошли к реке, протекавшей рядом с нашим домом. Я была без макияжа, в легком белом платье, и, глядя на нас с Джоном, можно было подумать, что отец и дочь вышли на прогулку.

– Я должен сообщить тебе кое-что, – начал Джон, остановившись, – ты имеешь право это знать.

Мне не понравилось то, как он сказал это. Вернее, его тон напугал меня.

– Что-то случилось? – встревожилась я.

– Милая, – тяжело вздохнув, ответил Джон, – я серьезно болен и, признаться, не знаю, сколько мне осталось.

– Это шутка? – не поверила я. Джон отрицательно покачал головой.

– Но… но ты же хорошо выглядишь, ты вовсе не похож на больного, – сказала я.

– У меня рак. Судя по всему, он быстро сделает свое дело, – я и опомниться не успею, как окажусь прикованным к постели.

Я с ужасом смотрела на Джона и не могла поверить своим ушам.

– Я просто хотел, чтобы ты знала и была в каком-то смысле готова.

– Готова? Ты смеешься? Что мне делать без тебя? Джон, должен найтись какой-то выход, лечение…

– Боюсь, что нет.

– Но ведь ты сам врач!

– Поэтому я и говорю, что ничего не поделать.

– Я не хочу этому верить, – сказала я и крепко обняла Джона.

Мы еще долго стояли у реки, обнявшись, и слезы, которые давно уже не наполняли мои глаза, сами собой текли по щекам.

Следующие два с половиной года оказались для меня кошмаром, к которому я оказалась не готова. Болезнь входила в Джона медленно, но, пустив корни, уже не хотела отступать. Первый год муж пытался сопротивляться, делал вид, что все в порядке, и по-прежнему работал до изнеможения. Я видела, что с каждым днем он становиться все бледнее, и, отказавшись от учебы и всех остальных дел, помогала ему как могла. Каждую свободную минуту находилась с мужем и часто умоляла его отдохнуть, но он был слишком упрям. Когда знакомые и пациенты Джона начали замечать происходившие с ним изменения, он наконец сдался и стал меньше работать. Теперь он ходил в госпиталь не каждый день, а в сиротский дом – всего один раз в неделю. Забыв о слухах и подозрениях, я ездила с Джоном в Ричмонд и все время была рядом, чем иногда раздражала его. Он считал, что излишняя опека и помощь ему не нужны, но через какое-то время уже сам просил помочь ему. В конце концов мне удалось убедить мужа оставить работу в госпитале. Вместо себя Джон оставил своего друга – Ллойда, и я знала, что на этого человека можно положиться.