Олег Рясков - Записки экспедитора Тайной канцелярии. Приключения русской княжны в Новом свете

– Слушай, ты, шут гороховый, – Семен схватил пирата за грудки, – я это терпеть не намерен. Понял?

– Ну-ну, спокойно, мы сейчас что-нибудь придумаем…

– Она стоит немало! Горячая штучка! Ваша первая цена? – неслось с помоста.

– Триста, – раздалось из толпы.

– Триста! – подтвердил Билл названную цену. – Триста – раз! Триста – два!

– Четыреста! – донеслось с другой стороны.

– Четыреста! – рявкнул Билл. – Четыреста – раз! Четыреста – два!

Плахов посмотрел на покупателя и увидел за его спиной Киттена.

– А этот что здесь делает? – вырвался у него вопрос.

– Бьюсь об заклад, – Бен тоже посмотрел на Киттена, – он подыскивает себе раба… молоденького и симпатичного. Ждите меня здесь…

Через улюлюкающую от восторга толпу Бен направился в сторону Киттена. Сей маневр не остался незамеченным. Генри Арновиль вот уже несколько минут наблюдал за нашими героями из своего укрытия. Но Бен и не предполагал о слежке. Он сам надеялся сегодня удачно поохотиться. Пират осторожно прошел по колоннаде и остановился за спиной помощника губернатора, слишком увлеченного невиданным доселе зрелищем. Бен все-таки решил нарушить идиллию и хлопнул Киттена по плечу.

– Боже!!! – испугался тот, но, увидев старинного приятеля, улыбнулся: – Какая встреча! И вы здесь?!

– Ваше сиятельство! – зашептал загадочно Бен. – Нам надо поговорить!

– Нам?!

– Да, да! Конечно! За нами следят. Улыбайтесь.

– Боже, кто следит?!

– Кто? – Бен обнял друга покрепче и зашептал еще загадочнее: – Слухи о ваших увлечениях дошли до Лондона.

– Господи, это правда?

– Да! – горячо подтвердил Бен.

Киттен поднес маску к лицу и принялся натужно улыбаться. Но вдруг он вырвался из крепких объятий Андерсена и с раздражением спросил:

– Стойте, какие увлечения, какие слухи?!

– Тихо! – зашептал Бен, страшась за судьбу упрямца, – Тихо! Они возвращаются! Улыбайтесь!

Пока Киттен старательно следовал совету милого друга, пряча лицо за маской, Бен стянул у него из рукава кошель и был таков. Цена на Воронцову тем временем выросла до небывалых высот. Плахов совсем уже отчаялся, но тут рядом возник Андерсен с кошельком в руках.

– Держи! – щедрость пирата поистине не знала границ.

– Ну, и что делать? – растерянно спросил Плахов.

– Ну как, что? Торговаться!

Плахов открыл кошель и высыпал содержимое на ладонь.

– Пятью монетами?

Андерсен взглянул на жалкие крохи, что таил в себе кошелек Киттена.

– О, дьявол! – воскликнул пират. – А корчит из себя… Вот и верь после этого в знатность и богатство!

И все-таки в силу денег Бену Андерсену пришлось поверить очень скоро, потому что на площади появились невольники, несущие зарытые носилки. Впереди них вышагивал Мигель, облаченный в полосатый халат. Энн Бони не познакомила наших друзей со своим слугой, а потому у Бена возник резонный вопрос:

– О, а это еще кто?

Торговец прервал торги, увидев процессию. Толпа расступилась, носильщики остановились, полог откинулся и из-за него показалась рука с пятью расставленными пальцами. Мигель посмотрел на знак и крикнул:

– Пятьсот!

– Пятьсот! – громогласно огласил Билл предложенную цену.

Толпа неистовствовала, таких торгов здесь не могли припомнить даже старожилы.

– Ну, а теперь что делать? – молили о спасении глаза Плахова.

– Вы проследите, куда ее поведут, а я – за носилками. Любопытно, кто отвалил такую сумму, – Бен начал протискиваться к богатею, что так высоко оценил Воронцову.

Плахову ничего не осталось делать, как отдать Самойлову бесполезные пять монет и наблюдать за Биллом, который ставил окончательную точку в кульминационном действе:

– Значит, твоя цена – пятьсот?!

– Да, пятьсот! – крикнул Мигель.

Семен увидел руку, вновь показавшуюся из-за полога и протянувшую слуге объемный кошель, и услышал слова Билла:

– Пятьсот – раз! Пятьсот – два! Пятьсот – три! Продано!

Участь Воронцовой уже в который раз была решена вопреки ее воле. Под свист и улюлюканье толпы помощника Билла повели ее в меняльню. Настя билась как раненая птица, так же билось сердце в груди Семена Плахова. Он бы кинулся на ее защиту, но боялся, что излишняя горячность лишь испортит дело. Мигель деловито прошествовал мимо наших друзей в меняльню. В руках у него позвякивал тяжелый кошель. Когда крепкий мулат скрылся за тяжелой дверью, Плахов крикнул: