Майкл Панке - Возвращенец

Капитан остановился, задумавшись.
- Эти глубокие раны необходимо зашить, иначе он истечет кровью.

- А его горло?

- Надо и его зашить, но там такая мешанина, что даже не знаю, откуда начать, - Генри запустил руку в сумку и извлек оттуда чёрную суровую нитку и массивную иглу.

Толстые пальцы капитана оказались на удивление ловки в обращении с иглой и завязывании узлов. Бриджер держал края глубоких ран сведёнными вместе и с расширенными глазами наблюдал, как Генри вонзил иглу в кожу Глассу. Он проводил нитку от края до края, четырьмя швами стянув кожу в середине раны, и завязал концы нитки. Из, нанесенных когтями, пяти ран на спине две нуждались в швах. Капитан не пытался зашить обе раны по всей длине. Вместо этого он просто стянул центр раны, но кровотечение остановилось.

- А теперь глянем на шею.

Они перевернули Гласса на спину. Несмотря на грубую перевязку, из горла продолжали вырываться пузыри и хрипы. Под разорванной кожей белел хрящ пищевода и трахеи. Судя по пузырькам, Генри понимал, что трахея или перерезана или проколота, но как залатать её, он не знал. Капитан приложил ладонь ко рту Гласса, почувствовав дыхание.

- Что собираетесь делать, капитан?

Капитан затянул новый узел на вдетой в иглу нитке. 
- Он еще дышит ртом. Лучшее, что мы можем для него сделать - просто стянуть кожу и надеяться, что остальное само заживет. 
Генри наложил швы на горло Глассу с интервалами в дюйм. Бриджер расчистил место в ивняке и разложил постельную скатку Гласса. Они бережно уложили на неё тело.

После чего капитан взял свою винтовку и побрел прочь с поляны, через ивняк к реке.

Добравшись до реки, он оставил винтовку у берега и стянул кожаную рубашку. Его руки покрывала вязкая кровь, и он потянулся к ручью, чтобы смыть её. Некоторые из пятен не смывались, и он зачерпнул прибрежный песок и втер его в пятна. Наконец, он закончил и, сложив руки ковшом, плеснул ледяную воду ручья на бородатое лицо. Знакомое сомнение закралось ему в душу. Вновь всё повторяется.

Никто не удивлялся, когда глушь забирала зеленых юнцов, но когда жертвой становились ветераны, это становилось потрясением. Как и Друяр, Гласс провел не один год на фронтире. Он был волнорезом, успокаивавшим остальных своим молчаливым присутствием. И Генри понимал, что к утру Гласс будет мертв.

Капитан мысленно вернулся к беседе прошлой ночи.

Неужели это было прошлой ночью? Смерть Друяра в 1809-ом году оказалась началом конца. Партия Генри оставила укрепление в долине Три-Форкс и отступила на юг. Таким путем они избавились от черноногих, но от суровых Скалистых гор не спаслись. Отряд перенёс жестокие морозы, угрозу голодной смерти, а затем их ограбило племя кроу [10] Кроу - индейское племя проживавшее в долине реки Йеллоустон. Название племени было неверно переведено ранними переводчиками как «люди ворон» (отсюда английское название племени Crow, буквально «ворона»). Фактически слово означало «дети большой птицы»; так их называло соседнее племя хидатса. . Когда они, наконец, выползли из гор в 1811-ом году, будущее торговли пушниной оставалось под большим вопросом.

Спустя более чем десять лет Генри вновь оказался в роли руководителя партии трапперов, охотящихся за ускользающим из рук богатством Скалистых гор. В памяти Генри всплыли последние события. Спустя неделю после выхода из Сент-Луиса он потерял баржу с товарами на сумму в десять тысяч долларов. Возле Грейт-Фоллз на Миссури черноногие убили двух его людей. Он бросился на помощь Эшли в походе на деревни арикара, стал участником разгрома полковника Ливенворта и свидетелем того, как арикара перекрыли Миссури. За неделю пешего пути вдоль течения реки Гранд троих из его людей убили манданы, обычно мирные индейцы, которые по ошибке напали на них ночью. А теперь еще Гласс, его лучший траппер, лежит смертельно раненный после схватки с медведем. Что за грех навлек на него это проклятье?

Тем временем на поляне Бриджер укрыл Гласса одеялом и повернулся взглянуть на медведицу. Её разделывали четверо. Лучшие куски - печень, сердце, язык, филейную часть и ребра - отложили в сторону для немедленного употребления. Остальное они разрезали на полоски и натёрли солью.

Бриджер подошел к одной из огромных лап медведя и достал нож. Когда Фицджеральд оторвался от разделывания туши, Бриджер принялся отделять самый большой из когтей от лапы медведя. Его поразил размер - почти шесть дюймов в длину и толщиной с его большой палец. Кончик его был острым, как бритва, и на нем ещё не засохла кровь Гласса.