Поль Феваль - Черные Мантии

Сначала оба они заявили, что подают прошения об отставке, ибо отныне они решили посвятить себя исполнению священного для них долга, несовместимого с их служебными обязанностями. Они показали, что господин Шварц был убит Лекоком.

– Медок! Ах! Мошенник Родольфо!

– И что господин Брюно без всякого умысла толкнул дверь сейфа, прихлопнувшую кровавого негодяя, который в эту минуту как раз разряжал пистолет в грудь Брюно…

Но откуда там взялись эти люди?

Драма подошла к концу.

На сцене Олимпия Вердье, в окружении мертвых тел, возносила молитвы Господу.

За сценой Этьен и Морис упали в объятия друг друга.

– Так, значит, ты наконец женился?

– А ты наконец заставил принять твою пьесу?

– Да, – с мрачным видом ответил Этьен, – это моя пьеса.

– Почему ты не заходишь к нам? – продолжал Морис. – За эти два года произошло столько всего!..

– Да, – ворчливо ответил Этьен, – столько всего!

– Олимпия Вердье, моя обожаемая и очаровательная теща, вновь стала Жюли Мэйнотт; господин Брюно положил конец своим переодеваниям…

– Об этом я напишу еще одну пьесу…

– Ну уж нет! Хватит с тебя и этой! Она принесет тебе и славу, и состояние.

– Состояние! – горько усмехнулся Этьен. – Из тех десяти процентов выручки, положенных мне как автору, четыре я отдал Альфреду д'Артюру, а еще четыре Савиньену Ларсену…

– Ах, черт! Остается только два процента, негусто!

– Директора это устраивает, – вздохнул Этьен.

– Но по крайней мере тебе достанется слава!

– Автора! Автора! – принялся скандировать зал.

Этьен схватился за волосы и вырвал солидный клок.

– Господа, – объявил великий актер, исполнивший роль Трехлапого, – драма, которую мы имели честь вам представить, сочинена господами Альфредом д'Артюром и Савиньеном Ларсеном!

– А где же твое имя? – удивленно спросил Морис.

– Занавес!..

– Спектакль не даст сборов! – предсказывал Сенситив.

– Держу пари на две сотни представлений, – сказал Туранжо. – Я отправлю на него всех своих земляков.

– Но они так и не рассказали, что скрывала удавка, – заметила госпожа Тубан.

– Расин наверняка сочинил бы иначе! – заявил критик.

– Подводя итоги этого дела, – говорил Адольф Шампион госпоже Бло, – скажу лишь, что бывший советник и бывший комиссар полиции работают как лошади, чтобы добиться пересмотра решения суда в Кане. Эдме, жена господина Мишеля, распорядилась, чтобы всем кредиторам господина Банселля было уплачено сполна, и бедная старушка госпожа Банселль скончалась вполне умиротворенной. У госпожи Бланш родилась хорошенькая девочка, у госпожи Эдме растет очаровательный мальчик, госпожа Мэйнотт цветет как никогда… а я, я два раза в неделю хожу удить рыбу.

– Но все-таки, – не отставала вдова пристава, – чем же закончилось дело с подставным Людовиком Семнадцатым?..

– Мой дорогой маркиз, – говорил влиятельный друг маркиза Гайарбуа, покидая вместе с ним зарешеченную ложу, – этот Лекок был просто мужлан! Король все больше и больше увлекается идеями, исходящими из предместья. Так что давайте-ка разыщем птенчика с клювом Святого Людовика!

– Карета господина Мэйнотта! – выкрикнул ливрейный лакей.

– Ого! – воскликнул Гайарбуа. – Так, значит, они сидели в ложе прямо напротив нас!

Прежде чем сесть к себе в карету, могущественный друг маркиза распечатал конверт, только что переданный ему каким-то прилично одетым мужчиной.

– А вот и эпилог, – прошептал он. – Граф Корона заколот кинжалом возле Сартэна неким Баттистой; этот Баттиста некогда служил кучером у его жены. Красивый малый.

И приказал слугам:

– В префектуру!

Дымящиеся стаканы с грогом, желающим – сиропная настойка. Клубы табачного дыма.

– Добродетель малютки Тальма под угрозой!

– Лаферьеру не больше двенадцати…

– Этьен? – воскликнул Савиньен Ларсен, отвечая на какой-то нескромный вопрос, – какой Этьен? Не знаю такого.

– Если бы цензура не была столь строга, – разглагольствовал окруженный своими поклонниками Альфред д'Артюр, – банкирский дом Шварца наверняка бы купил рукопись за двести, а то и за триста тысяч франков. Что ж, подождем, пока народ пробудится!

– Пришлите мне текст, – сказал серьезный критик Савиньену. – Я заметил кое-какие обороты, которых нет у Лагарпа. Между прочим, как вам удалось так ловко польстить зрителю, что он простил вам свое неудовлетворенное любопытство? Ведь вы так и не раскрыли знаменитый секрет Черных Мантий!