Константин Гурьев - Архив Шамбала

Все имущество экспедиции, все находки оставили под присмотром одного из участников. Когда вернулись часа через три, нашли его остывающий труп и квартиру без малейших признаков привезенных находок.

Под подозрение попала шайка, орудовавшая в ту пору в Ярославле. Шайку выследили, взяли почти всю. Оказала она отчаянное сопротивление, и милиция стреляла, не жалея патронов. Никто и не удивился, когда выяснилось, что вожак шайки убит. Выстрелили ему в затылок — ну, да мало ли как можно нечаянно повернуться в разгаре перестрелки?

Правда, заговорил один из уцелевших, дескать, был с ними еще какой-то мужчина, который исчез неизвестно куда. Но уж этому и вовсе не поверили. Никто уйти оттуда не смог бы!

Бокию же верный человек сообщил о том таинственном пропавшем незнакомце и о готовности вора описать его подробно. Но вот незадача! В камере случилась в ту же ночь какая-то драка, и задержанный вор нечаянно упал так, что ударился виском об угол кровати. Сразу и помер…

Бокий сам туда выезжал и контролировал следствие. Так и вышел он на эту странную группу и на связь ее с Блюмкиным.

Именно тогда и принял он решение «убрать» Блюмкина. Тем более, что Дзержинский к этому времени отправился в мир иной, а Троцкого из политики выдавили. Помощи Блюмкину уже неоткуда было ожидать.

Ну, а когда стало ясно, что Троцкого скоро вышлют, сам собой и план созрел.

Может быть, и согласился бы Бокий забыть о том, что случилось в Ярославле, но тут открылась другая тайна. Да чего уж лукавить! Опасное положение стало складываться!

Неизвестно каким образом стало известно об интересе Глеба Ивановича и разведуправлению РККА. А Бокий, которого считали всемогущим и всезнающим, прознал обо всем, как и в прошлый раз, с опозданием, непростительным и унизительным.

В самом начале двадцать девятого года возвращалась из Тибета очередная группа с материалами из монастырей. На этот раз решили идти путем обходным, но более спокойным и безопасным: с контрабандистами в районе реки Араке, через советско-иранскую границу.

Контрабандисты ушли чуть раньше, поэтому и остались живы. А экспедиция, вместе со всеми документами, удостоверяющими принадлежность их к ОГПУ, исчезла. Говорили, что видели группу товарищей в форме, кажется, пограничников, но те такое сделать не могли бы.

Открылось все случайно. Бокию доложили подслушанный разговор двух высокопоставленных военных. Тогда-то и понял он, что есть у них информация о тибетских исследованиях, а его людей ликвидировали, так как по ним имелась точная наводка, по которой под видом экспедиции в СССР проникла крупная диверсионная группа, имеющая задание уничтожить военных руководителей СССР. Ну, как тут не проявить инициативу?

Ссориться с военными Бокий никак не хотел и понял, что Блюмкин как раз на этом и построил свой расчет.

Ну, а наш расчет, решил Глеб Бокий, будет иным! Тут главное не в том, чтобы ликвидировать Блюмкина — его и так погубит связь с Троцким. Важнее всего — успеть или вытащить из него все полученные материалы или сделать так, чтобы они вообще никому не достались.

Осенью 1929 года Яков Блюмкин возвращался после выполнения ответственного задания — очередной удачной продажи рукописей хасидов на Ближнем Востоке — и вез Льву Давидовичу отчет о проделанной работе и свой личный материальный довесок к общему делу.

У Троцкого, на Принцевых островах, Блюмкина уже ждали. Потому что товарищ Бокий великолепно все рассчитал и подвел Блюмкина к Троцкому как раз в тот момент, когда недавний «лидер» был близок к отчаянию.

Увидев Блюмкина и получив от него деньги «на великое дело Революции», Лев Троцкий решил, что все еще повернется вспять. И, обрадованный, надумал снова дать необходимые советы тем, кто надеялся на его возвращение в СССР.

Вот на это-то и рассчитывали люди товарища Бокия в окружении Троцкого. Ну, и сам товарищ Бокий, конечно, тоже. Он подготовился к самому важному, главному, решающему: всех, кто боялся обвинений в связях с Троцким, оповестил, что именно ему везет письмо Яков Блюмкин, верный троцкист! Оповещал, конечно, не сам. К каждому были подведены верные люди, которые и сообщили «по большому секрету».

Все и перепугались: вдруг на допросе всплывет совершенно ненужное имя! Вот и шлепнули Якова Блюмкина, так и не затронув главную его тайну.

Корсаков не сразу понял, где он и что происходит. Рука, подложенная под голову, затекла, шея болела, а ноги будто существовали сами по себе.