Сергей Бортников - Восточная миссия (сборник)

О своих злоключениях Анна не рассказывала ничего – поляки вырезали ей язык.

Во-вторых, пришел с фронта Петр Михайлович. Без ноги. Ее он лишился на Карельском перешейке, куда товарным поездом отправили сотни волынских новобранцев. После первого боя уцелело только двадцать из них. Восемь, в том числе и Березин, навсегда остались инвалидами…

В-третьих, Наталья родила сына. Андрея Андреевича. Но его отец об этом даже не догадывался!

Пожилой седовласый человек в форме полковника Советской Армии в сопровождении двух взрослых, внешне похожих на него самого мужчин – одного военного, другого штатского, приехал в деревню из областного центра и, оставив «Волгу» у сельсовета, немедля направился со своими спутниками на кладбище. Положил цветы к памятнику с пожелтевшей фотографией, под которой было написано «Павелко Анна Васильевна 1.01.1900—7.11.1969», и, присев на лавочку, затянулся сигаретой.

– Нельзя тебе, батя! – укоризненно бросил человек в строгом гражданском костюме. – Всю жизнь не курил, а на старости лет – разбаловался…

– Не серчай… Сегодня ровно двадцать два года со дня ее смерти, – отмахнулся тот, указывая на могилку.

– Да… Родилась на Новый год, а умерла в годовщину революции, – грустно улыбнулся второй сопровождающий в генеральской форме. – Не жизнь, а сплошной праздник! Давай, батя, помянем ее, по маленькой…

– Присядь, Андрюша! Дело есть! Серьезное! Эй, Леша, иди сюда, что ты там ищешь?

– Могилку деда.

– Да вон… Правее… Пирамидка со звездой. Эх, Петр Михалыч, Петр Михалыч… Хороший человек. Был. Мы с ним всю жизнь бок о бок. Не как зять с тестем, а как два лучших боевых друга. Баба Аня померла, и его за собой сразу потянула… Вот и меня мамка к себе кличет. Ничего, скоро встретимся, родная…

– Отставить хандру, товарищ полковник! – полу шутливо-полусерьезно приказал генерал. – Завтра Алексей устроит тебя в свою депутатскую больницу. Полежишь немного, отдохнешь, наберешься сил…

– Все, дети, кажись, отбегал я свое! Похороните рядом с матерью в мундире с наградами… Деньги сами знаете где.

– А ну, выбрось эту гадость немедленно! – гражданский подошел к старику и, выдернув из его рук дотлевающий окурок, выбросил в кучу желтых листьев. – Крепись! И ничего с тобой не случится. До самой смерти, – так ты, кажется, любил шутить в былые годы?

– Так то в былые… Теперь не до шуток. С тех пор, как почувствовал леденящий холод…

– Какой холод? Чей?

– Старухи с косой… Ладно… Присядьте оба рядом. Ну, кому сказал! Ты, Алексей Алексеич, и ты, Андрей Андреич…

– Алексеич… Смотри дед, заговариваться начинаешь!

– Никак нет, товарищ генерал… Не мой ты сын. А моего брата-близнеца.

– Э-э, батя, что за хрень ты несешь? Мать у меня хоть настоящая? Была?

– Так точно. Андрей ее очень любил. А она его. Но так случилось. Война!..

– А батя? Батя-то куда девался?

– Ушел за кордон. Больше я о нем ничего не слышал.

– Как ушел? Зачем ушел?

– В сорок четвертом. С отрядом УПА.

– Ну, ты даешь, дед… А ну, дай сигарету! Это что же, выходит, я по твоей милости всю жизнь боролся с боевыми побратимами своего родного отца? Во, блин, дела… Леха, скажи хоть ты что-нибудь!

– Он тоже ничего не знал, – старый Клименко схватился за сердце.

– Ты, братишка, останься с ним, а я – бегом за машиной. Надо срочно везти деда в больницу! – на правах старшего, не по званию – по возрасту, распорядился генерал.

Алексей сел на скамью рядом с отцом и обнял его за плечи.

В это время рядом с кладбищем остановилась машина сопровождения ГАИ, за ней – шикарный двухпалубный автобус с иностранными номерами. Раньше, во времена Советского Союза, гости из-за границы были здесь в диковинку, но теперь, когда Украина объявила о своей независимости, представители диаспоры устроили бурное паломничество в родные места.

Двери распахнулись, выпуская на свежий воздух группу немолодых туристов – мужчин и женщин в пестрой, чуть ли не молодежной, одежде. За ними, опасливо озираясь по сторонам, словно побаиваясь вездесущей руки КГБ, появились несколько ветеранов УПА в светло-коричневой, тщательно отутюженной униформе. Один из них направился прямиком в кладбищенские ворота.

Алеша смотрел то на него, то на отца и ничего не мог понять. Как в сказке, двое из ларца – одинаковы с лица!

Старший Клименко, позабыв о больном сердце, приподнялся и сделал шаг навстречу. Ноги подкосились, и он начал оседать на землю.