Виталий Гладкий - Повелители волков

— Не думаю, что этот варвар опаснее льва, — снисходительно улыбнулся Дарий.

Все придворные подобострастно захихикали. Уж кто-кто, а они точно знали, что царь царей — великий охотник на львов.

Когда сняли колодки, скиф долго растирал затекшие руки, бросая исподлобья волчьи взгляды на окруживших его персов, а затем стал ровно и посмотрел просто в глаза царю. Дарий, который и сам обладал магнетическим (как он считал) взглядом, невольно стушевался; царю вдруг показалось, что пленник вонзил в его глазницы два невидимых клинка.

Тем не менее перс не подал виду, что проигрывает борьбу взглядами и спросил по-прежнему ровным, звучным голосом:

— Как тебя зовут?

Коес начал было переводить, но скиф понял вопрос и без перевода. На этот раз он ответил:

— Я Марсагет.

— Кто ваш царь?

Коес перевел, и все персы подумали, что столь серьезный пленник вряд ли ответит сразу, без пыток, но они ошибались.

— Нами правит Иданфирс, — спокойно сказал скиф.

— Ты брат Иданфирса?! — приятно удивился царь.

— Нет. Я всего лишь брат вождя одного из племен сколотов [9] Сколоты — самоназвание скифов; буквально — «царские» скифы, потомки мифического царя племени паралатов Колаксая. . Его зовут Скифарб.

— Тогда каким образом ты оказался в оковах?

Дарий вдруг подумал, что варвар мог бы пригодиться в походе. Перейти на сторону сильного не считается предательством. Тем более, что этот Марсагет конечно же сильно обижен своим братом.

— Я был чересчур неумерен в возлияниях, — хмуро ответил Марсагет и потупился.

Когда Коес перевел его ответ, придворные тихо захихикали. Этот грех водился не только за варварами, но и за некоторыми из них. Но чтобы за лишнюю чашу вина в колодки…

— У меня к тебе есть предложение, великий царь, — вдруг сказал Марсагет.

— Говори, — милостиво кивнул Дарий, — я слушаю.

— О твоих великих деяниях даже мы наслышаны, в наших далеких от Персии краях. Ты завоевал много богатых стран. Но что ты хочешь взять в наших степях? Ты готовишься, великий царь, вторгнуться туда, где не найдешь ни вспаханного поля, ни населенного города, ни каких-либо сокровищ. Единственное наше сокровище — это свобода. Но мы никогда и никому ее не отдадим. Ты потеряешь в наших степях свою славу, а твои воины — жизнь. Поэтому лучшее, что ты можешь сделать, это получить за меня богатый выкуп и уйти покорять другие страны, коих на свете еще немало осталось.

После того как Коес перевел речь Марсагета, во дворе крепости воцарилась гробовая тишина. Придворные боялись даже шелохнуться (да что шелохнуться — лишний раз вздохнуть), ожидая неминуемой грозы со стороны повелителя. Столь дерзкий ответ царю царей должен был стоить варвару не просто головы, а долгой и мучительной казни. И только Мильтиад смотрел на пленника горящими от возбуждения глазами: «Достойный муж! — думал он. — Какие слова! Афинским бы архонтам [10] Архонт — высшее должностное лицо в древнегреческих полисах (городах-государствах). их в уши. Чтобы у них поджилки не тряслись от одного упоминания имени царя Дария».

Но придворные ошиблись. Дарий хорошо владел своими чувствами. После речи пленника он лишь утвердился во мнении, что перед ним незаурядный человек, хоть и варвар, и привлечь его на свою сторону значило получить немалое преимущество в предстоящей войне с заморскими саями.

— Иди за мной! — резко приказал он пленнику.

Они поднялись на стену крепости, где все еще стоял столик с вином и фруктами, а внизу по-прежнему шло нескончаемым потоком разноплеменное войско царя персов — подсчет продолжался.

— Гляди! — величественно молвил Дарий, указав на огромную равнину, сплошь забитую воинством. — Кто и как может остановить эту силу?

Марсагет был поражен. Он даже пошатнулся от неожиданности, а может, от слабости — Ариарамн не счел нужным кормить пленников. Широко открытыми глазами Марсагет наблюдал за Тьмой (так скифы называли что-то необъятное, которое нельзя ни измерить, ни сосчитать, ни описать словами), заполонившей равнину, ограниченную с одной стороны морем, а с другой — плоскогорьем. Наблюдавший за ним Дарий снисходительно улыбнулся и приказал царскому виночерпию:

— Налей ему вина!

Виночерпий нашел чашу повместительней, плеснул туда немного вина из кувшина, и хотел было разбавить его водой (так обычно делали эллины, а персы, чтобы не казаться варварами в глазах просвещенных жителей Эллады, переняли этот обычай), но тут Марсагет, который, похоже, понял указание царя, придержал его за рукав, сам наполнил чашу до краев неразбавленным вином и выпил ее одним духом, чем поразил не только придворных, виночерпия, но и самого Дария.