Матильде Асенси - Твердая земля

Я не поняла ничего из речи старика, кроме того, что он идальго и торговец — странная комбинация, по крайней мере в Испании, где большинство дворян старались не посвящать себя какому-либо ремеслу, считая это ниже своего достоинства.

— А теперь, скажи мне, сынок... Сколько ты провел здесь времени? — спросил капитан.

— Мы вышли из Севильи в октябре 1598 года, — объяснила я, — на борту каравеллы в составе флота генерала Санчо Пардо, и месяц спустя в широтах Наветренных островов наше судно атаковали английские пираты.

Слушая меня, капитан кивал и, судя по удивленному выражению его лица, сам сосчитал время.

— А какой день сегодня, сеньор? — поинтересовалась я, не отрывая взгляда от песка.

— Что ж, парень... — пробормотал он, подняв брови, — сейчас одиннадцатый день февраля 1600 года.

Почти на четыре месяца больше, чем считала я! Как оказалось, я отмечала на дереве не каждый день. Так что на самом деле мне исполнилось семнадцать с половиной лет. Я была взрослой женщиной, к тому же замужней, а меня приняли за недовольного мальчишку, покинутого на острове. И всего лишь потому, что на мне была одежда Мартина.

— А теперь, если не возражаешь, — мягко продолжал капитан, — не будешь ли так любезен сообщить мне свое имя и происхождение?

Я задумалась, не зная, как поступить. Что ему ответить, что я Каталина или Мартин? Моя честь могла бы быть поругана в то же мгновение, как только они узнали бы, что я женщина, я прекрасно знала, что моряки, много времени проведшие в море, не уважают ни вдов, ни старух.

— Меня зовут Мартин Солис, я законный сын Педро Солиса, самого известного оружейника Толедо, и его супруги Херонимы Паскуаль, мои родители умерли еще до того, как я пустился в это путешествие в Индии. Я родился в упомянутом городе и добрался до этого острова на борту жалкого суденышка, на котором смог ускользнуть с каравеллы во время нападения пиратов.

Пока я говорила, капитан всё больше хмурился, а когда замолчала, выглядел просто свирепым, причины такой перемены я не могла понять.

— Врешь, мерзавец! — воскликнул тот, вскочив на ноги, так что ножны шпаги хлопнули по сапогам. — Я обращался с тобой с добрым сердцем, а ты отвечаешь двуличием и враньем. Я не знаю, кто ты, но ты точно мне солгал, — с этими словами он схватил меня за подбородок и притянул мое лицо ближе к себе. — Где волосы на твоем лице, парень? Кроме как на висках и между бровями у тебя их нет. Тебе не кажется это странным? Волосы у тебя черные и прямые, как у индейцев, кожа смуглая, и это точно указывает, что ты метис, койот или квартерон [9] В колониальном обществе Нового Света почти с самого начала происходило быстрое смешение белых, черных, индейцев и китайцев, в результате чего образовалось множество каст, официально записываемых в документы каждого человека. Метисы были детьми испанца и индейца, мулаты — испанца и негра, койоты, или чоло — детьми индейца и метиса, квартероны — детьми испанца и метиса. . Не в твою пользу говорит и то, что будучи юношей, ты сбежал с каравеллы во время нападения пиратов, вместо того чтобы драться с ними, как бы ты ни был мал, потому что лишь женщины свободны от этих обязательств. Это правда, что в конце 1598 года на Твердую Землю прибыли галеоны под командованием генерала Санчо Пардо, но это не означает, что ты плыл с ними. Также верно, что как раз в то время в этих водах у Наветренных островов на паташе [10] Паташ — небольшой двухмачтовый шлюп. «Джон Лондонский» плавал корсар Чарльз Ли, который нападал на отставшие от флота суда. 
Он быстро наклонился, чтобы подобрать с земли мою рапиру и кинжал, и тщательно их осмотрел.
— Верно также и то, — продолжил он, — что это прекрасное оружие имеет клеймо с буквами О и Т, и это означает, что оно происходит из Толедо, а на самих клинках выбито имя... — он отодвинул сталь от глаз на всю длину рук, но не разобрал и с этого расстояния, вытащил из кармана очки и водрузил их на нос, — имя оружейника Педро Солиса.

Он снял очки и снова внимательно посмотрел на меня. Я заметила по его лицу, как он борется с подозрениями и размышляет, расхаживая вокруг меня.

— Антон, Мигель, — вскоре приказал он. — Займитесь кораблем.

— И оставить вас наедине с ним, сеньор? — удивился один из них.

— Успокойтесь. Мне ничто не угрожает. Ступайте.

Моряки удалились по пляжу в направлении своих товарищей, который по-прежнему обжигали борт шебеки.

— Что ж, сеньора, — внезапно произнес капитан серьезным тоном, опустившись передо мной на одно колено. — Может, теперь вы поведаете мне правду?