Жюльетта Бенцони - Талисман отчаянных

– Я рада, что вы не спите, – весело воскликнула маркиза. – А я-то боялась вас побеспокоить! Отдохнули немного?

– Немного! Совсем чуть-чуть. Я ведь даже ночью почти не сплю.

– В вашем возрасте плохой сон – редкость. Молодым обычно сладко спится. Верно, вас пугает замужество? Уверена, в нем все дело, даже спрашивать не стоит. А сегодня другая причина: вы так упали! Очень больно?

– Так и жжет, хотя мне все раны смазали мазью. У меня, наверное, страшно изуродовано лицо.

Маркиза улыбнулась и принялась поправлять подушки за спиной Мари.

– Если вас волнует ваша внешность, то это хороший симптом. Значит, вы очень скоро поправитесь.

Мари подняла на маркизу тусклые глаза, которые словно бы позабыли, что недавно сияли голубизной.

– Не думаю. Ушибы, конечно, заживут, но рана в моем сердце останется. Что со мной будет, я не знаю.

– А если мы спокойно обсудим, чем можно вам помочь, за душистым чаем и вкусными печеньями, которые прислала вам мадемуазель Клотильда? Кстати, она просила перед вами извиниться, ей пришлось поехать в Понтарлье повидать нотариуса.

Упомянув нотариуса, старая дама изумилась про себя неожиданно открывшейся у нее способности лгать не задумываясь. Что за нотариус – о нем и речи не было! Клотильда же вообще раздумала ехать за покупками и спокойно себе отдыхала у себя в комнате!

Но маркиза взяла и упомянула именно о нотариусе, говоря с отчаявшейся девушкой, которая задумала убежать от нежеланной судьбы. А «душистый чай»? Да маркиза терпеть не могла этой английской водички и давным-давно заменила ее шампанским. «Мальчики» не удержались бы от смеха, глядя, как она наполняет старинные прекрасные чашки из прозрачного китайского фарфора, которые делали честь вкусу и богатству хозяек имения Водре-Шомар, желтой водой! Но самым печальным было то, что ей предстояло эту жидкость выпить!

Но ее ожидало еще одно испытание, и маркиза перенесла его с кротостью, достойной ангела.

– Извините меня, но я не люблю чай, – сообщила девушка в ответ.

«А сразу вы не могли мне об этом сказать?» – подумала про себя маркиза, но не сочла нужным огорчать упреком бедняжку, которая оказалась ее единомышленницей.

– А шоколад вы любите? – спросила маркиза.

– Очень, – вздохнула пострадавшая.

Не прошло и десяти минут, как все было улажено. Чудесный розовый фарфор заменили не менее чудесным синим севрским, небольшие чашки – гораздо более вместительными, а чайник с чаем – сосудом с дымящимся шоколадом. Маркиза со вздохом облегчения принялась намазывать маслом тартинки, искусно резать пирог с миндалем и слойку с ванильным кремом. Несколько минут обе молча наслаждались шоколадом с пирожными. Мари, пропустившая обед, отдала должное сладостям, на которые так падко детство, столь недалекое от этой юной девушки.

Покончив с едой, госпожа де Соммьер поправила подушки, смахнула крошки с простыни и одеяла и поставила свое кресло так, чтобы хорошенько видеть уютно свернувшуюся Мари. Мари слегка потянулась, давая понять, что готова задремать. Маркиза поняла, что промедление смерти подобно. И пошла в наступление, постаравшись смягчить атаку лаской.

– А теперь почему бы нам не поговорить без утаек, милая Мари?

– О чем?

– О вашем будущем, детка. Будущем, которое ждет вас за стенами этой комнаты.

– Да, я понимаю, мне не позволят здесь долго оставаться!

– Несколько дней вам обеспечены. И вы даже себе не представляете, сколько блага могут принести эти несколько дней, если их использовать разумно.

– Вы так думаете?

– Конечно, иначе меня бы здесь не было. Давайте поговорим о вас и вашем замужестве, в котором, похоже, и заключается причина ваших несчастий, намеренных и непреднамеренных. Начнем с того, что все жители городка и – мы тут не исключение – разделились на две партии. Одни уверены, что предстоящий брак вас более чем устраивает из-за… Скажем, из-за удивительного успеха, которым пользуется барон Карл-Август фон Хагенталь у прекрасного пола, несмотря на свой возраст.

– Я не понимаю, чем барон может нравиться. Во-первых, он вдвое старше меня, а во-вторых, занят исключительно собой, и это меня удручает.

– Могу вас понять. Кое-что мы прояснили. Пойдемте дальше. Вторая половина античного хора поет о вашей склонности к сыну барона, Гуго, и я охотно признаюсь, что присоединилась к ней. Сын – не отец, по возрасту он к вам гораздо ближе, привлекает к себе некой загадочностью и пользуется расположением людей как в городе, так и в деревне. Мне трудно понять, почему ваш отец остановил свой выбор на отце. Сын – романтический герой в полном смысле этого слова, и мне кажется вполне естественным, что молодая девушка превратила его в принца своей мечты.