Жюльетта Бенцони - Талисман отчаянных

– Я бы так не сказала. Но художник-пейзажист вроде меня сует нос повсюду, ища самое необыкновенное, самое замечательное. «Сеньория» – замок между озером и Историей, так бы я его назвала, не могла не привлечь моего внимания, и я не раз там бывала, встречая, естественно, и Ольже. Марта охотно болтала со мной в отличие от своих суровых мужчин.

– Кстати, как она себя чувствует?

– Я навещала ее в больнице, и думаю, за нее уже можно не волноваться. Врачи настроены оптимистично. Скорее всего она вскоре вернется в «Сеньорию».

– Без мужа? Думаю, женщине в ее годах не осилить работу, которую они выполняли вдвоем.

– Наверное, сначала она поедет на «Ферму» к Матиасу, своему сыну. Как бы то ни было, уверена, что господин де Хагенталь примет разумное решение.

Профессор, видя, что Альдо разговаривает с молодой женщиной, подошел к ним с явным намерением вступить в беседу.

– Не сомневаюсь, что вы знакомы, – улыбнулся Морозини.

– Мне приходилось видеть мадемуазель, но она не удостаивала меня своим вниманием, – ответил профессор. – А где познакомились вы?

– Мы встретились в последний день моего краткого пребывания в Сент-Круа, поскольку жили в одной гостинице.

– Вы живете в гостинице, мадемуазель? Думаю, для молодой дамы жить в гостинице немного грустно? – заговорил Лотарь, не скрывая, что знакомство ему приятно.

– Вы считаете, что в этих пустынных местах находиться в доме одной, пусть даже со слугами, было бы веселее? Гостиница – просто прелесть, мне там очень уютно, даже слишком. Я выбрала ее, потому что хочу спокойно поработать, не отягощая себя повседневными заботами. И очень довольна, говорю совершенно искренне.

– Наверное, у вас появились здесь друзья?

– Очень мало. Я совсем недавно открыла Сент-Круа. Но не думайте, что я бродяжка, у меня есть постоянное место жительства. Даже два адреса. Берн, там жили мои родители. И Париж, где я училась в Школе изящных искусств. Я живу на Монмартре, неподалеку от Сакре-Кёр. Берн немного скучноват, Монмартр немного богемен. Сент-Круа помогает обрести равновесие.

– Словом, вы настоящая художница, – заметил Альдо. – И к тому же у вас оригинальное имя…

– Оно досталось мне от предка-эмигранта, но мы уже давно швейцарцы, хотя признаюсь – швейцарцы далеки от художества.

– Глядя на вас, этого не скажешь, – заявил профессор с галантностью, удивившей Альдо. Даже на трехсотлетии усадьбы Водре-Шомар он не видел Лотаря таким любезным с дамами, разве что с тетушкой Амели, в которую, по его словам, он влюбился.

Но Элена была само очарование, и Альдо с опаской подумал об Адальбере с его внезапными сердечными привязанностями.

Продолжая беседу, они подошли к «Сеньории». Последняя молитва, последнее благословение, и тело Георга Ольже было опущено в могилу рядом с надгробным камнем барона Гуго. Присутствующие начали расходиться, прощаясь и выражая соболезнования Матиасу, от горя едва державшемуся на ногах, его трогательно поддерживал хозяин.

Альдо в это время прощался с Эленой Мареску.

– Позвольтемневасоставить, – скороговоркой пробормотал он с легким поклоном. – Я хотел бы сказать несколько слов хозяину усадьбы.

– Тогда я подойду к нему первой. Я тороплюсь в гостиницу. Но, думаю, мы с вами еще увидимся…

– Конечно, с удовольствием.

Элена обменялась несколькими словами с Матиасом и Гуго, они поблагодарили ее за внимание, и Элену тут же сменил Лотарь, проговоривший дежурные слова сочувствия. После секундной паузы он взял за рукав Альдо и представил его:

– Дорогой Гуго, это князь Морозини из Венеции, вы уже с ним знакомы. Он хотел бы минутку поговорить с вами.

– Вот оно что? И по какому же поводу?

– Он сам вам все скажет. Но, думаю, вам известно, что он провел ночь в тюрьме по обвинению в убийстве Георга Ольже и его жены Марты?

Высокомерный молодой человек повернулся к Альдо Морозини в то время, как профессор, взяв под руку Матиаса, отошел в сторону.

– Я уже слышал ваше имя, месье. О чем вы хотели со мной поговорить?

Обращение «месье» сказало Альдо больше длинной речи.

– О мадемуазель дю План-Крепен, моей родственнице, которая поспешно покинула Париж пять дней назад, чтобы приехать к вам.

– Ко мне?!

Изумление молодого человека не поддавалось описанию. Или он был величайшим актером своего времени?

– К вам. Она уехала ранним утром и оставила вот это письмо.

Альдо протянул Гуго письмо Мари-Анжелин и внимательно наблюдал за его реакцией. Гуго побагровел от гнева.