Вальтер Скотт - Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине

Вот что я узнал о его образе жизни, частию от него самого, частию от лиц, коротко его знавших. Он очень рано вставал, садился писать в 7 часов и, кроме нескольких минут для завтрака, продолжал это занятие до часу или двух. Тут он отдыхал, одевался и шел прогуливаться в сопровождении двух любимых собак, столь больших и сильных, что они могли бы задавить оленя. После нескольких часов прогулки он шел домой и принимал друзей, которых случай или приглашение заводили к нему. Таким образом он быстро подвигался в своих литературных занятиях; не чувствуя недостатка вдохновения, всегда, как находился в хорошем здоровье, он не имел надобности дожидаться посещения музы и каждый день писал более десяти печатных листов. Писал он быстро, не обдумывая и почти не поправляя написанного, и чем скорее он сочинял, тем лучше, ибо это было доказательством хорошего расположения.

Будучи первым сочинителем своего времени, он не любил принимать на себя наружности ученого человека и, выходя из кабинета, сбрасывал мантию поэта и надевал одежду сельского дворянина, знающего свет, ко всем внимательного и гостеприимного. Он гордился своим достоинством человека и никогда дарованием поэта или историка и скорее желал, чтобы почитали в нем потомка древней фамилии и основателя Аббатсфорта, насадившего леса и сады его, нежели гения, которого творения имели сильное влияние на человеческий род и способствовали счастью миллиона его ближних. […]

Он представляет такое разнообразие характеров, какого не найдешь у всех прочих романтиков вместе. Быстрота его рассказа, озаряющая подобно солнцу на возвышенностях и выпуклых местах ландшафта, ничего не значит в сравнении с его частными портретами. В них-то он является обильным и неистощимым, как природа, и все лица его кажутся созданными для того места, на которое он их поставил. Одним ударом кисти он дает им жизнь и вливает потом в них чувства, которые выводят их на действие. […] Вальтер Скотт создал целый рой характеров, сильных душою и телом, говорящих языком, свойственным их состоянию, настоль различных один от другого, как плющ от репейника.

[…] У Вальтера Скотта все натурально; нигде не заметно работы, и, сверх того, о каждом предмете он говорит только половину того, что может сказать, между тем как большая часть сочинителей оборачивают предмет со всех сторон, пока он совсем истощится. Ни один гений не имел столь обширного, сильного влияния на свет, ни один, может быть, не соединял столько редких, столько почти божественных качеств и ни один не расточал их с такою щедростию для блага ближних, и не одни мы скажем это; творения Вальтер Скотта будут составлять утешение и прелесть будущих поколений до тех пор, пока солнце будет сиять на небе и вода струиться в ручьях.

Дж. Г. Байрон(1788–1824), английский поэт, в письме к издателю, 1 марта 1820 года

Умоляю, пришлите мне последние романы Вальтера Скотта. Как они называются? Кто их герои? Я читаю его старые вещи по крайней мере раз в день, по часу и более. […] Что представляет из себя «Айвенго»? Как звучит название другого романа? Их действительно два? Умоляю, заставьте его писать две книги в год, не меньше. Я не знаю лучшего чтения.

Я все романы Вальтера Скотта читал не менее пятидесяти раз…

Альфонс де Ламартин(1790–1869), французский поэт и политический деятель

Жизнь и слава его не подвержены никакому упреку; потомству нечего будет извинять ему; отрок может безопасно развернуть его книгу, ибо не встретишь в ней слова, которое могло бы заронить ядовитое семя в чистую душу: ни одно его изображение не покроет краскою чела невинности; каждое семейство признает его своим другом и спокойно предоставляет книге его переходить из рук в руки в кругу домашнем…

Генрих Гейне(1797–1856), немецкий поэт, публицист и критик, «Письма из Берлина»

Превосходно чествовали здесь недавно Вальтера Скотта. На блестящем маскараде, устроенном на одном празднике, появилось большинство героев скоттовских романов в их характерном облике. Об этом празднике и об этих образах тоже говорят здесь целую неделю. Особенно носились с тем, что сын Вальтера Скотта, ныне находящийся здесь, выступал на этом празднике, одетый шотландским горцем, как того требует костюм, с голыми ногами, без штанов, лишь в переднике, доходящем до середины бедер.

Оноре де Бальзак(1799–1850), французский писатель, в предисловии к «Человеческой комедии»

Читать дальше