Даниэль Дефо - Всеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона (сборник)

Так как наши подобного никогда не видели, им захотелось посмотреть на слонов, хотя они немного и побаивались. Слон, конечно, создание тяжелое и неповоротливое, но в глубоком песке он движется с большой скоростью. И люди быстро утомились бы, если бы пришлось уходить от преследования.

Нашему пушкарю страшно хотелось подобраться к слону, приставить мушкет ему к уху и выстрелить: он слышал, что никакая пуля не может пробить слоновую кожу. Но остальные принялись отговаривать его от этой затеи, опасаясь, что слоны среагируют на шум и бросятся на них. Пушкаря убедили оставить эту мысль и позволить животным идти своим путем, что, несомненно, было лучшим исходом при обстоятельствах, в которых оказались моряки.

Слонов было двадцать-тридцать, все очень крупного размера. Они не раз показывали людям, что видят их, но не сворачивали с пути и уделяли им внимания лишь настолько, чтобы дать возможность посмотреть на себя. Мы, находившиеся впереди, видели облако пыли, поднятое слонами, но решили, что это наш собственный караван, поэтому не обратили на него никакого внимания. И так как слоны несколько изменили курс, примерно на один румб к югу от востока, в то время как наши шли прямо на восток, то они и прошли мимо в некотором отдалении. Мы, таким образом, ничего не видели и не знали о них до вечера, пока остальные не присоединились к нам и все не рассказали. Как бы то ни было, это оказалось полезным уроком для следующих наших переходов в пустыне, как вы услышите в надлежащем месте.

Мы принялись за работу. Наш черный князек был главным надсмотрщиком, потому что оказался превосходным мастером по плетению циновок. Его подданные также хорошо знали это дело, и вскоре изготовили около сотни циновок. Так как каждый человек – я имею в виду негров – нес одну циновку, это не дало почти никакой прибавки груза, и мы ни на унцию не уменьшили своего запаса съестного. Тяжелее всего было нести шесть длинных шестов, не говоря уже о коротких жердях. Но негры сложили шесты по два, образовав таким образом три пары носилок, и привязали к ним запасы съестного, чем облегчили себе переноску поклажи. Мы, увидев это, тут же извлекли пользу для себя. Так как у нас было на три или четыре бутыли больше, чем людей для их переноски (под бутылями я подразумеваю мехи для хранения воды), то мы наполнили их водой и понесли этим же способом. Это позволило взять запас воды еще на день путешествия, даже больше.

Итак, закончив работу, приготовив циновки и множество веревочек для повседневного употребления, пополнив запасы всего необходимого, мы снова пустились в путь. В целом для этого мы прервали путешествие на восемь дней. К счастью, накануне нашего выхода прошел весьма сильный ливень, последствия которого мы ощутили в песках. Хотя жара в течение дня высушила песок до прежнего состояния, в глубине он стал тверже и более прохладным. Поэтому мы прошли, по нашим подсчетам, четырнадцать миль вместо семи и со значительно меньшими трудностями.

Когда дело дошло до ночевки, у нас все было уже готово к этому, потому что мы еще на месте ставили и испытывали палатку. Менее чем за час была разбита большая палатка с внутренним и внешним отделениями и двумя выходами. В одном отделении разместились мы, в другом наши негры – все на легких циновках и прикрытые такими же циновками. Сверх того, у нас было сделано отделение для буйволов. Они заслуживали наших забот, так как были очень полезны и несли весь необходимый им запас корма и воды. Корм их состоял из корней, которые мы собрали по указанию нашего черного князька. Корни эти походили на пастернак, были сочными и питательными; мы в изобилии находили их повсюду, за исключением этой ужасной пустыни.

Когда утром настала пора сниматься с лагеря, негры убрали палатку и выдернули шесты. На то, чтобы прийти в движение, потребовалось не больше времени, чем на ее установку. Таким образом шли мы восемь дней, не замечая в пути никаких изменений, – все казалось таким же диким и заброшенным, как в начале. Единственное, что песок был теперь не так глубок и тяжел, как в первые три дня. Мы решили, что причиною этому является дующий здесь шесть месяцев в году восточный ветер (другие шесть месяцев он дует с запада), который нагоняет песок к тому краю пустыни, откуда мы вышли. А так как горы очень высокие, то восточные муссоны не могут с такой же силой отгонять песок обратно. Это предположение подтвердилось тем, что на западном краю пустыни мы встретили песок такой же глубины.