Иван Кудишин - Вне Времени

– А это что, Сеуа, "Перекуем мечи на орала" по-украински?

– Нет, Ринки, скорее "Сексуальные меньшинства – объединяйтесь!"

– Почему это? – хором спросили все трое Шерманов.

– Видите ли, по-русски "гомик" обозначается словом "голубой", а “лесби" – "розовая".

Ринки хохотали до икоты, Лес не отставал от них. Наконец, пришла разрядка от той тревоги, которая владела всеми.

– Ребята, а я, кажется, знаю, кто может нам помочь. – сказал Лестер, вытирая слезы рукавом.

– Кто же?

– Ты говорил, что нас поселят к какому-то другу директора музея, не так ли?

– Точно! И эта… Этот… Тоже им интересовалась. Пожалуй, есть резон обо всем ему рассказать, и побыстрее.

– Пошли назад, лучше мы его там подождем, чем он – нас. Вечер – понятие растяжимое.

– Пошли, нам вниз.

Спустившись на набережную, компания села на трамвай, и уже через полчаса Сева и Шерманы подходили к музею.

На брусчатке возле музейного подъезда стоял огромный темно-синий старинный "Паккард", сиявший хромированной решеткой радиатора и "клыками" далеко выдающегося вперед бампера.

– Кажется, это за нами. – сказал Сева.

Лес и Ринки в немом восхищении воззрились на чудо-автомобиль.

– Интересно, сколько бы за этот экземпляр выложил автомузей в Электре? – задал риторический вопрос Лес.

– На хлеб с маслом долго бы хватало. – ответила Морин.

Навстречу им из подъезда вышел Димка в компании коренастого высокого черноволосого мужчины. Сева тут же отметил, что внешностью тот весьма похож на Василия Шукшина. Возраст его было невозможно определить – ему могло быть и тридцать, и сорок пять. Волосы у него были иссиня-черные, с редкой проседью, глаза – пронзительные, темно-карие. Двигался он порывисто и как-то очень ловко, СОВЕРШЕННО.

Компаньон Димки, казалось, знал, что молодые люди на подходе. Он, улыбаясь, подошел к Севе и Шерманам и протянул руку для пожатий. Улыбка у незнакомца была приятная, очень располагающая:

– Привет! Меня зовут Олег. – сказал он по-русски, протягивая руку.

– Сева. – сказал Сева, пожимая ее.

Ринки тоже представились по-русски (Эрина, Морина). Олег Федорович тут же просиял и отпустил весьма галантный комплимент. С Лесом же он заговорил на прекрасном английском, чем тот был несказанно удивлен и обрадован. Подошел Димка:

– Ну вот и вы. Садитесь в машину, поезжайте к Федорычу, а мне здесь кое-что надо закончить – очередная комиссия. Вечером, может, зайду.

Отозвав Димку в сторону, Сева тихо спросил:

– Чего хотят?

– Взятку.

– Сколько?

– Пять сотен зеленью.

– Держи.

Приоткрыв сумку, Сева продемонстрировал готовому уже протестовать другу "кирпич" американской валюты и отсчитал пять сотен.

– Банк грабанул?

– Нашел. На дорожке в парке валялись.

– Врешь!

– Почти не вру. Но деньги, так или иначе, теперь наши. По праву баратрии. Короче, держи.

Димка диковато посмотрел на Севу, но пять серо-зеленых бумажек взял: видно, совсем допекли.

– Смотри, осторожнее: дай не все, типа, последние двести или триста нашел. – напутствовал Димку Сева – А то еще захотят.

– Понял. Когда отдам – не знаю…

– Беспроцентный бессрочный кредит. Дареному слону в хобот не смотрят. Не вздумай отдавать.

– Спасибо тебе! Ладно, разберемся.

…Вскоре вещи были уложены в багажник "Паккарда", и четырехколесный мастодонт, приглушенно заурчав мощным двигателем, развернулся и покатил по Подолу в сторону набережной.

С Олегом Федорычем, по необсказанному соглашению, общались на английском, чтобы ни Ринки, ни особенно Лес, не чувствовали себя неловко.

Сева развалился на заднем сидении лимузина и промурлыкал с нарочитым акцентом:

– А что ви думаэтэ по вопросу коллэктивизации в Сэнгамоне, товарищь Шерман?

Лес понял, кого пародирует его друг, и ответил в тон:

– Коллективизация в Сэнгамоне будет буксовать до тех пор, пока Вы не найдете свою трубку, товарищ Сталин!

Олег со смешком обернулся к Севе:

– А знаете, это ведь действительно "Паккард" из сталинского гаража. По крайней мере, его бывший хозяин мне в этом клялся и божился. Так что, великий вождь и учитель, теоретически, мог сидеть на заднем диване. Кстати, специально там обшивку не менял.

– Сколько вы вообще за это чудовище отдали, Олег? – спросил Лестер.

– Пару тысяч долларов. Правда, ремонт влетел уже в гораздо большую сумму, зато – маэмо, що маэмо – по-украински закончил фразу Олег Федорович.

–Этого рыжего субъекта всегда завидки берут, когда он старые машины видит. – прокомментировала Эрин.