Аспен Матис - Самый безумный из маршрутов

Я сказала ему, что он выглядит замерзшим.

Он усмехнулся и кивнул: « Да . Мы можем здесь погибнуть».

Я склонилась к нему. Мне показалось, я не расслышала: «Мы погибнем?»

«Да, можем. Похоже, снег не прекратится, – сказал он. Он говорил так тихо, что меня это раздражало, и я все еще сомневалась, что правильно понимала его. – Думаю, что ночью наметет пять футов снега». Он расписал мне, каково это – идти через поле по нос в снегу: «Вы сожжете все калории, которые несете с собой, пройдя лишь десять миль».

Я не обращала на него внимания. Я спросила Ледяную Шапку, согрелся ли он.

Ледяная Шапка что-то пробормотал, но я не разобрала.

Я чувствовала холод и раздражение, хотелось уйти от этой странной новой группы. Но мы не могли продолжать идти без сна и тепла в этом снегопаде; мы почти ничего не видели сквозь опускающиеся хлопья снега. Мы сойдем с тропы и заблудимся. В поисках обратной дороги нам придется много есть, у нас закончатся продукты, и мы исполним предсказание Гречки. Мы решили, что нам надо остаться. Мы с Ледяной Шапкой извинились. Дрожа, с трясущимися руками, мы проползли 15 футов по блестящей снежной пыли и установили палатку. Мы сделали стоянку досрочно, пройдя лишь девять миль.

Я свернулась в своем спальном мешке в палатке и посмотрела на Ледяную Шапку; он был другим. Он сказал, что я выглядела очень славно, когда мне было холодно.

«Ты выглядишь старше», – сказала я. Он действительно так выглядел, когда его лицо затвердело от холода.

Он высвободил руки из спального мешка и обнял меня. Он расстегнул мой мешок. Он прижал обе холодные руки к моим голым бедрам и сжал их. Мне было холодно. Я знала, что ему нужен был секс.

Я смотрела на оливково-зеленое защитное полотно от дождя, слышала, как по нему стучали мерзлые хлопья снега. Я наклонилась к нему и погладила его холодные мягкие волосы, его шею. Она тоже была холодная. Я посмотрела в его светлые глаза и сказала: «Послушай, давай сегодня просто целоваться».

Он отодвинулся и натянул на себя спальный мешок, до конца застегнув молнию изнутри, упаковывая себя. Он повернулся изогнутой спиной ко мне, как дикий кот, как в предыдущую ночь. Он сказал: «Я вообще-то не любитель целоваться. Я ненавижу это. Я это делаю только потому, что ты всегда этого хочешь».

«Ты ненавидишь целоваться», – сказала я. Это не было вопросом. Я даже не была удивлена. Он был холоден, а у меня не возникало желания. Я не могла это терпеть, для меня это было невозможно. Я подумала обо всем, что ненавидит Ледяная Шапка – пляжи, и ветер, и отдых, и поцелуи. Так много всего, что любила я. Я любила больше вещей, чем он.

Я подумала о своем брате Джейкобе. Может быть, он бы понял меня. Когда я была ребенком, на пять лет младше его, неуверенным и беззащитным, я часто спрашивала себя: «Как бы поступил Джейкоб? Что бы он сказал? Что бы он сделал?» Его советы всегда оказывались полезными.

Я завернулась во всю одежду, которая у меня была, – молния, молния поверх другой молнии – и выползла на пушистый от снега свет. Я говорила с Джейкобом лишь один раз после того, как вышла на тропу. У него не было возможности связаться со мной. А я ему не звонила. Но он мне сейчас был нужен больше, чем когда-либо.

Я набрала номер брата, и он взял трубку.

«Джейкоб? Как у тебя дела?» – я хотела, чтобы Джейкоб мне ответил, рассказал, что мне делать, и у меня все будет в порядке. Я не видела безопасного пути без Ледяной Шапки. Но и с ним я не видела безопасного пути.

Брат ответил: «Дебби?» – и я сразу заплакала. Мне было страшно. Я увязла. Знакомый хриплый голос Джейкоба заставил меня почувствовать свое катастрофическое одиночество.

Я хотела рассказать ему, что иду вместе с парнем, о том, как нам пришлось остановиться, как я по глупости купила двухместную палатку и впустила его к себе, как я застряла с ним. По меньшей мере на 240 снежных вязких миль. Миль, которые я хотела бы пройти одна. Как я, наконец-то, подошла к Хребту Света, вошла в земли Мьюра, но не могла оставаться одна. Я не могла даже наслаждаться этим.

Я думала про все это, но говорить не могла. Он молчал, пока я рыдала.

«Алло? – сказала я. – Ты здесь?»

Слезы замерзали у меня на щеках. Низким и сухим голосом он сказал: «Тебе 19 лет. Тебе нельзя так долго быть одной».

«Я, – сказала я ему. – Что? Я не одна. Я с парнем».

Джейкоб объяснил, что нормальные 19-летние девушки не отправляются в путешествие на шесть месяцев в одиночку. Они должны общаться со своими сокурсниками. Они еще дети .