Аспен Матис - Самый безумный из маршрутов

«У них размягчаются мозги, – ответил он. Он состроил идиотскую гримасу, – они гниют». Он сменил тему и рассказал мне о своей прибыльной работе в Нью-Йорке. Ему много платили за расчеты вероятности различных природных бедствий и определение величины страховки в этих случаях.

Затем он сказал, что на самом деле ему интереснее узнать, чем займусь я. Он хотел показать мне заповедные купальни в речных ущельях Итаки в северной части штата Нью-Йорк, где он изучал математику. Он хотел взять меня с собой на ледники в национальном парке «Уотертон Лейкс» на Тропе Великого континентального раздела в Канаде; он сказал, что там они красивее, чем на американской стороне. На американской стороне находился Ледниковый национальный парк, известный своей красотой. Мы съездим туда вместе на машине; это слишком поразительное место, чтобы ехать туда одному. Он хотел мне рассказать все о своих планах, показать все красивые места, которые он обнаружил. Мы говорили о том, куда мы можем отправиться вместе в конце сентября. Мы даже не спрашивали друг друга, хотим ли мы путешествовать вместе; все было решено.

Я рассказала ему о Колорадо, где я жила до похода по тропе, о горах, красной глине и запахе сырой речной грязи, о грозах и облаках пыли. О том, как снежная гора Пайкс Пик казалась прочным замком из слоновой кости. Мы вместе пойдем туда на лыжах. Он бегал на лыжах в Корнелле. С ним мне не будет страшно.

Казалось, он заинтригован и рад.

Он сказал мне, что всегда хотел жить в Колорадо – Ко-ло-радо.

Я подумала, что мне посчастливилось жить там, куда он всегда хотел попасть. Куда бы я ни поехала с Дэшем – везде будет хорошо, потому что я буду с ним . И я все же любила Колорадо Спрингс. Я всегда любила его красоту, я сохранила свои детские воспоминания. Горы Блаффс, красная каменистая почва, я не знала лучшего места: я могу туда вернуться, даже одна. Я поняла, что могу . В этот раз там не будет плохо, у меня был иммунитет.

Я больше не бежала от боли, изнасилования. Я устала убегать. Я чувствовала свою огромную силу.

Джуниор казался аутсайдером. Джуниор не связан с моими воспоминаниями о Спрингс, он казался не связанным с Колорадо. Я поняла, что не важно, где он был. Он не заразил весь штат. Мне не от чего было бежать. Я действительно любила Колорадо Спрингс. Это был мой детский Эдем, ничто не могло убить эту любовь.

И впервые на тропе я начала испытывать радостное возбуждение от возвращения к жизни до ТТХ. Я вернусь в Колорадо Спрингс – с Дэшем. Я видела, что я еще люблю то место. Я улыбнулась, представив, как мы целуемся при зимнем холодном свете в нашей просторной комнате; тусклый свет окрашивает деревянный пол, а метель окрашивает мир вокруг в белый цвет. Высоко в горах на континентальном разделе Северной Америки мы живем в нашем доме со стеклянными стенами.

Я начала испытывать желание после мечтаний о нашей совместной жизни.

Однажды Дэш прямо спросил меня о маме: «Чем она занимается?»

Я многое еще не рассказала Дэшу. Я сама не контролировала свою жизнь. В ее тени я была безмолвна, тень. Мы все хотим быть собой, иначе мы будем чувствовать себя как на цепи в ловушке, не имея возможности контролировать свою жизнь. Во многом я чувствовала себя именно так.

Но сейчас я ничего не могла рассказать об этом. Ни один ответ не мог содержать что-либо близкое к правде о маме. Мысли о ней были совершенно хаотичными. Я не знала, как рассказать ему, что мы всегда были вместе с тех пор, как я себя помню. Я ему ответила просто: «Она юрист».

Юрист .

В каком-то смысле весь мой поход по тропе был ответом на вопрос, чем занимается моя мать. Всю мою жизнь она занималась тем, что убеждала меня: я не способна нести ответственность за свою жизнь и позаботиться о себе, и поэтому всегда должна быть с ней.

Я рассказала Дэшу о том, как мой папа часами проводил время наверху в моей старой комнате, он всю свою жизнь писал. Он написал более десяти романов, я уже не помню точное число. Мне разрешили прочитать только «Резьбу по парте», «Город детей», «Игру для всех». Это были немногие книги, написанные им для детей. Он говорил, что не хочет, чтобы его редактировали, и пишет для себя. «Вы же не спрашиваете тех, кто учится играть на пианино, почему они не выступают в „Карнеги Холл“.» Он учился писать книги. Он никогда не отправлял их в редакции и не пытался опубликовать. Я рассказала, с каким воодушевлением отец иногда уходил писать.

Дэш сказал: «Он похож на тебя».