Томас Майн Рид - Жена-девочка

Что же мне делать? Телеграфировать графу? – продолжил он размышлять после паузы. – Он сейчас в Нью-Йорке, я знаю, и я уверен, что он без промедления пришел бы мне на помощь. Это только бы восхитило его, старого рубаку, – теперь, когда мексиканская кампания завершилась, он рад был бы снова обнажить свой справедливый меч. Входите! Кто это бесцеремонно стучит в дверь честного джентльмена в столь поздний час?»

Еще не было и пяти часов утра. За окнами гостиницы можно было услышать стук колес экипажей, которые развозили по домам последних возвращающихся с бала гуляк.

– Навряд ли Свинтон послал своего эмиссара в такой час. Входите! За открывшейся дверью показался ночной портье, работник гостиницы.

– Ну, что вам угодно, мой дорогой?

– Один джентльмен желает видеть вас, сэр.

– Приведите его!

– Он просил меня, сэр, передать вам свои извинения за то, что потревожил в столь ранний час. Потревожил только потому, что у него к вам очень важное дело.

– Что за вздор! С чего это он говорит в таком духе? Друг Дика Свинтона более деликатный джентльмен, чем он сам?

Последняя реплика была сказана тихо и не предназначалась служащему гостиницы.

– Он сказал, сэр, – продолжил портье, – что прибыл пароходом…

– Пароходом?

– Да, сэр, пароходом из Нью-Йорка. Он прибыл только что.

– Да-да, я слышал гудок парохода. Ну, дальше?

– Тот, кто прибыл пароходом, – он думал… он думал…

– Черт побери! Любезный, не надо утруждать себя, передавая мне чужие мысли. Где он? Проведите его ко мне, и пускай он выскажется сам.

– Из Нью-Йорка? – продолжил Майнард после того, как швейцар удалился. – Кто же мог пожаловать ко мне оттуда? И что за важное дело, ради которого будят человека в половине пятого утра? – ведь он, наверное, полагал, что я сплю. На его счастье, я не в постели. Или столица Британской империи горит, и Фернандо Вуд, подобно Нерону, веселится на его руинах? Ба! Розенвельд!

– Майнард!

Они обменялись приветствием, по которому можно было понять, что они долго не виделись. Друзья обнялись – их пылкая давняя дружба не ограничилась простым рукопожатием. Оба – активные участники недавней мексиканской кампании, воевали бок о бок, немало пережили под градом пуль в нелегких сражениях. Их дружбу скрепил крайне тяжелый штурм Чапультепека 32 32 Чапультепек – высокий холм на окраине центрального Мехико. В сентябре 1847 года здесь произошло крупная битва между американскими и мексиканскими войсками, вошедшая в историю под названием Сражение при Чапультепеке. , когда смертельный столб огня, выпущенный из пушки, повалил их, стоявших вместе на вершине контрэскарпа 33 33 Контрэска`рп (воен.) – искусственно созданный ров или берег реки, используемый для обороны. , и их кровь смешалась, стекая в канаву.

С тех пор они и не видели друг друга. Поэтому неудивительно, что их встреча пробудила много воспоминаний и была очень трогательной.

Несколько минут ни один из них не был в состоянии сказать что-либо связное. Они обменивались лишь восклицаниями. Майнард первым сумел прийти в себя.

– Да благословит тебя Господь, дорогой мой граф! – сказал он. – Мой великий учитель военной науки. Как же я рад тебя видеть!

– Не меньше, чем я тебя, дорогой друг!

– Но скажи, какое дело привело тебя сюда? Я не ждал тебя, но вот странное совпадение: я как раз в этот момент думал о тебе!

– Я здесь, чтобы встретиться с тобой – и мне нужен именно ты!

– Ах! Для чего же, мой дорогой Розенвельд?

– Ты сказал, что я твой учитель военной науки. Пусть будет так. Но ученик теперь превзошел многих, включая и своего учителя, – он стал знаменит и известен повсюду. Именно поэтому я здесь.

– Выкладывай, что случилось, граф!

– Лучше прочитай вот это, чтобы избавить меня от долгих объяснений. Как видишь, письмо адресовано лично тебе.

Майнард взял запечатанный конверт, который вручил ему друг. На конверте было написано:

Вскрыв конверт, он прочитал:

«Комитет немецких беженцев в Нью-Йорке, ввиду последних известий из Европы, надеется, что светлые идеи свободы еще не подавлены на их древней родине. Они приняли решение снова вернуться туда и принять участие в борьбе, начатой в Бадене и Палатине. Впечатленные храбростью, показанной Вами в последней Мексиканской войне, и Вашим теплым отношением к нашим соотечественникам, воевавшим с Вами, а также зная Вашу приверженность идеям свободы, они единодушно решили предложить Вам возглавить это предприятие. Представляя себе опасность, которой Вы подвергнетесь, а также учитывая Вашу храбрость, они могут Вам обещать, что никакая другая награда не заменит Вам всеобщей любви и благодарности немецкого народа. Мы не можем Вам предложить ничего, кроме доверия и всеобщей преданности. Ответьте нам, готовы ли вы принять это предложение».