Беар Гриллс - Грязь, пот и слезы

Я неуклюже возился с регулятором. «Ну, давай, идиот!»

Я чувствовал, что ситуация ускользает из-под моего контроля. Мы зашли слишком высоко, чтобы потерпеть неудачу, – слишком далеко.

– Беар, черт возьми, давай скорее! – сквозь маску пробормотал Нейл.

Я понимал, что задерживаю его, но регулятор застрял, и мне ничего не оставалось, как постараться вывинтить его.

У Нейла уже пропадала чувствительность в ногах, с каждой минутой он замерзал все больше. Но неожиданно мне удалось вывернуть винт. Я осторожно выровнял его, и на этот раз он завинтился правильно.

Мы двинулись в путь, как вдруг один шерп остановился. Он показал на небо, покачал головой, потом повернулся и направился вниз. Что ж, на высоте каждый решает за себя. И твоя жизнь зависит от того, верное ли решение ты принял.

Ураган шел к востоку и ниже нас – пока еще не к нам. Мы с Нейлом переглянулись и пошли дальше к гребню. Было огромным облегчением снова двигаться, и вскоре я ощутил прилив сил, чего не испытывал уже довольно давно.

Наверное, в глубине души я чувствовал, что настал мой час. Настала моя очередь прокладывать в снегу тропу, и я обошел Нейла. Ходьба согревала меня. Нейл шел, низко опустив голову, вся его фигура говорила о крайней усталости, но я знал, что он не остановится.

После часа восхождения по гребню мы снова столкнулись с сыпучим снежным порошком. С каждым затрудненным вздохом и шагом силы покидали меня, а только недавно я так обрадовался их приливу!

Выше меня барахтался в снегу Алан. Казалось, он топчется на одном месте. Склон уходил круто вверх и, насколько я мог видеть, весь был покрыт этим проклятым сыпучим снегом.

Я едва обращал внимание на вид, который открывался сверху, – подо мной простирались все Гималаи, омытые предрассветным сиянием.

Я думал только о том, что делали руки и ноги, – собрав все силы, я вытаскивал увязнувшую по бедро ногу из снежного порошка и выбрасывал ее вперед, чтобы сделать еще шаг.

«Не останавливайся, иди вперед. Давай, давай. Еще шаг… Еще». Но, казалось, Южная вершина, Лхоцзе, не становится ближе. Силы мои слабели с каждой секундой.

Это было все равно что взбираться на гору по пояс в патоке, таща на себе человека, который еще запихивает тебе в рот ледяные носки. Великолепно!

Каждый раз, когда я заставлял себя остановиться, я слабел. Силы мои были на исходе и стремительно убывали. Организм отчаянно нуждался в кислороде, но получал скудный паек – всего два литра в минуту. Этого было недостаточно, а запас кислорода в баллоне таял с каждой секундой.

Почему финишная ленточка всегда становится видна в тот момент, когда ты уже почти готов отказаться от борьбы? Может, это задумано для того, чтобы награду получил тот, кто отдаст больше всего?

Этого не знаю, зато знаю, из наблюдений за природой, что вслед за самым темным часом ночи наступает рассвет. И вот с первыми лучами солнца стала различима Южная вершина – все еще очень высоко надо мной. Но я в первый раз ощутил близость финиша.

Во мне забила энергия: свежая, несомненная и бьющая через край. Мой старый и верный товарищ – яростная, непреклонная решимость, которую я испытывал всего несколько раз в жизни, в основном в самые тяжелые и критические моменты отбора в САС, – стремительно возвращалась ко мне с каждым шагом, который мне удавалось сделать в глубоком снегу.

Я одолею и этот проклятый снег, и вершину! Мой старый товарищ преодолевал всю боль, холод и страх – и не сдавался.

За несколько сот футов до Южной вершины мы обнаружили веревки, протянутые когда-то командой, которая совершила первую попытку покорить вершину. Как только я пристегнулся, у меня возникло странное ощущение, будто эти безвестные восходители поддерживают меня.

Южная вершина примерно на четыреста футов ниже Эвереста, тем не менее это очень важная веха на пути к его вершине. Если я смогу на нее подняться, то в первый раз окажусь вблизи крыши мира.

Вскоре Нейл опять замыкал нашу маленькую группу. Алан уже забрался на гребень и остановился, чтобы перевести дух, согнувшись пополам от сильного ветра.

Впереди высился последний зловещий гребень, который тянулся до ступени Хилари – голой ледяной стены, последним стражем на пути к Эвересту.

Сэр Эдмунд Хилари, первый покоритель Эвереста, однажды сказал, что горы придают ему сил. Сказать по правде, до сих пор я этого не понимал. Но действительно, в горах ощущаешь необыкновенное возбуждение и прилив энергии.