Альберто Васкес-Фигероа - Марадентро

Они покинули шабоно, провожаемые молчаливыми взглядами индейцев: судя по всему, те были в курсе, что этот день выбран Омаоа. Айза и ее спутник оставили позади банановую плантацию и по крохотной тропинке, которая вела прямо к далекому тепую, все еще окутанному туманом, углубились в лес.

Это было долгое путешествие. Индеец, раскрашенный под ягуара, передвигался быстро и уверенно, как будто ему был знаком каждый метр дороги, которая вела их к жилищу бога его предков. Айза следовала за ним с рассеянным видом, погруженная в свои черные мысли, не обращая внимания на то, что творилось вокруг, словно деревья, звери и даже великолепные орхидеи, яркими пятнами загоравшиеся то тут, то там, вдруг перестали существовать.

Этуко ни разу не остановился, а она об этом и не просила, потому что, несмотря на быструю ходьбу, не чувствовала усталости. Когда спустя два часа она вдруг очутилась у подножия впечатляющей каменной громады, ее удивило, что они уже пришли: хотя солнце стояло высоко, казалось, что они отправились в поход всего несколько минут назад.

Шаман жестом приказал Айзе не двигаться с места, очень медленно приблизился к каменной стене – до нее уже было несколько метров, – прижался к ней лбом и простоял так долгое время, то ли молясь, то ли выражая свое почтение. Затем похлопал по ней рукой и пошел вдоль уходящей вверх стены, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Было видно, что все его чувства настороже.

Айза то останавливалась, то двигалась дальше, следуя его указаниям. Тепуй поразил ее своей высотой и крутизной, он был похож на порождение прихотливой фантазии архитектора-модерниста. Наконец яноами раздвинул густые высокие заросли у подножия горы, и они проникли в пещеру – судя по всему, естественного происхождения, – внутри которой были выбиты широкие неотесанные ступени. Они были очень скользкими из-за воды, стекавшей крохотными каскадами.

Этуко и Айза осторожно поднялись метров на тридцать (дорогу им освещал слабый свет, падавший сверху), и, когда вновь вышли наружу, девушка не могла не восхититься красотой открывшейся ее взору картины: повсюду раскинулась сельва, теряясь из вида у далекой горной цепи, едва проглядывавшей на юге.

Тропа шириной два метра вела наверх, образуя крутой склон со старыми ступеньками, выбитым неизвестными мастерами много-много лет назад. Вот теперь Айза действительно почувствовала такую сильную усталость, что время от времени была вынуждена останавливаться, чтобы перевести дыхание и унять сильное сердцебиение.

Солнце было в зените, когда они достигли широкой площадки, на которой скопилась вода, образуя что-то наподобие прозрачного и не очень глубокого бассейна. Туземец вошел в него, чтобы напиться, склонившись к воде, как это принято у людей его расы; девушка зачерпывала воду сложенными вместе ладонями. Потом она рухнула рядом с камнем и заснула глубоким сном – как, наверное, не спала уже давно.

Яноами невозмутимо ждал, когда она откроет глаза, и вновь двинулся в путь быстрым шагом, хотя тропинка становилась все уже, круче и опасней. В некоторых местах на повороте приходилось держаться за выступы в стене. По мере приближения к вершине стали все чаще встречаться водопады, которые обрушивались на них, как гигантский душ. Несколькими метрами ниже вода испарялась, растворяясь в воздухе, как белый конский хвост, который по капризу природы превратился в неполную радугу, выделявшуюся на зеленом фоне сельвы.

Нельзя было ни в коем случае поддаваться головокружению. Когда до ближайших крон деревьев семьсот метров по вертикали, головокружение – недопустимая роскошь. Оставалось сосредоточенно смотреть перед собой и надеяться на то, что тропинка не станет еще круче, а камень – более скользким.

Спустя час, пройдя под двумя большими водопадами, мокрые и дрожащие, они неожиданно вышли на площадку, покрытую дубовой порослью и камнями. Здесь Этуко остановился, показывая Айзе, что дальше ей придется идти одной, а он будет ждать.

Солнце висело в небе почти на уровне ее глаз, когда она вновь отправилась в путь, и тридцатью метрами выше обернулась, чтобы взглянуть на яноами, который, сидя на корточках у каменной стены, в свою очередь смотрел на нее. Айза взмахнула на прощанье рукой, но он даже не пошевелился, и после очередного поворота она и вовсе потеряла его из виду.

Когда она достигла вершины, ее поразили пустынность и тишина. Плоская поверхность длиной не больше двух километров и одного – в ширину казалась гладкой и почти лишенной неровностей, словно крышка огромной обувной коробки, которую гиганту-циклопу вздумалось положить посреди равнины, а вода и ветер за столько веков вымели с нее все до последней пылинки.