Оскар Мединг - Медичи

– Ради Бога, отец, – молвила Джованна, – неужели ты не сжалишься над своей дочерью? Ты сам разрешил избрать мне мое счастье. Ты знаешь, что я люблю Козимо, и всегда буду любить его.

– Не смей этого говорить! – с угрозой закричал Маляспини. – Политические соображения, неизбежные для такого рода, как наш, побудили меня, против моего желания и вопреки родовой гордости, дать согласие на этот брак, так как могущество Медичи казалось непоколебимым, и с ними надо было считаться, но теперь обстоятельства изменились, и блеск Медичи, распространившийся было на всю Италию, скоро померкнет. Я надеюсь, что и ты только по этой необходимости хотела снизойти до брака с Ручеллаи, но теперь ты свободна от оков, наложенных благоразумием, и я обещаю тебе мужа, более достойного тебя и твоего имени.

– Никогда, отец, никогда я не отдам мою руку никому, кроме Козимо. Ему принадлежит мое сердце, ему я поклялась в верности… Никогда не напишу я ему того, что противоречит моему чувству, и было бы ложью перед ним и перед Богом.

Она встала со слезами на глазах, но смело глядя на отца.

– Ты должна и будешь повиноваться! – со злостью вскричал Маляспини. – Этот Козимо никогда не будет твоим мужем. Выбирай между твоим упрямством и проклятием отца.

– Это не упрямство, отец, – возразила Джованна. – Приказывай мне что хочешь, и я буду повиноваться, но не требуй, чтобы я лгала тому, кого люблю и кого это смертельно огорчит. Спроси мою мать, пусть она решит, должна ли я слушаться такого приказания.

– Он утешится, – насмешливо сказал Маляспини, – и даже скорее утешится в потере любви, чем в потере положения, до которого добрался благодаря покровительству Медичи. Твоя же мать слишком хорошо знает свой долг относительно нашего рода, чтобы поддерживать тебя в твоем безумии.

– Выслушай меня, дитя мое, – заговорила маркиза. – Я понимаю, что ты страдаешь, но и отец прав. Неумолимая необходимость заставляет нас отказаться от брака, который может быть пагубным для нашего дома и нарушает наши обязанности перед церковью и Богом. Святой отец никогда не забудет и не простит, если Маляспини перейдут на сторону его врагов в минуту тяжелой борьбы… Довольно грустно уж и то, что твоя сестра, жена Содерини, должна быть на стороне Лоренцо.

– Совершенно верно! – воскликнул Маляспини. – Как видишь, твоя мать так же думает и чувствует, как я.

– Эта необходимость, дитя мое, – продолжала маркиза, – тяжела для тебя и, конечно, для Козимо Ручеллаи, но разве не хуже будет для него питать несбыточные надежды? Мужественный характер всегда перенесет неизбежный и неумолимый удар, поэтому, любя Козимо, ты должна внушить ему твердость перенести это горе. Это даст ему силу исполнить свои обязанности относительно Медичи, и тебе легче будет примириться с жизнью, которая со временем даст еще много радостей.

– И я должна отвергнуть его любовь, как временную забаву, изменить ему, когда поклялась в верности на всю жизнь! – рыдала Джованна.

– Нет, – более мягко сказал Маляспини, – ты должна только, как говорит твоя мать, дать ему силы перенести неизбежный удар и избавить его от мук постепенно разрушающейся надежды.

Джованна, закрыв лицо руками, тихо плакала, потом подняла голову и сказала усталым голосом:

– Хорошо, отец, я исполню вашу волю, если вы не будете принуждать меня писать ложь. Я буду молить Бога, чтобы Козимо забыл меня, но не хочу, чтобы он презирал меня.

Мать обняла ее и подала перо и бумагу. Джованна спокойно взяла перо и сказала слегка дрогнувшим голосом:

– Приказывай, отец, что я должна писать.

Маляспини подошел и начал диктовать, следя за ее дрожавшей рукой:

– Вы поймете, Козимо Ручеллаи, что после горестных событий последних дней наш брак не может состояться, так как мой отец никогда не покинет тех, которых вы обязаны считать своими врагами. Поэтому забудьте неосуществимую мечту и мужественно покоритесь, как и я, роковой неизбежности.

Джованна писала медленно, останавливаясь на каждом слове.

– Довольно, – сказал Маляспини, – больше ничего и не нужно.

Она перечитала письмо и быстро приписала твердым почерком: «Прощайте и будьте уверены, что я всегда буду молить Бога за вас».

– А это зачем? – с неудовольствием спросил Маляспини. – Он служит нашим врагам.

– А все-таки я буду молиться за него, – твердо и решительно сказала Джованна. – Какое мне дело до распрей, которые разлучают сердца людей? Эту истину я хочу сказать ему, или он не получит моего письма совсем.