Янка Мавр - Повести и рассказы

Разговор этот был полезен тем, что на некоторое время отвлек мысли друзей от голода. Наконец «нож» был пущен в ход. Какой это был «ход», лучше не говорить… Во всяком случае, технические данные приспособления совсем не соответствовали той научной дискуссии, которая велась вокруг него. Однако с помощью сучков, щепок и пальцев друзей оно выполнило свою задачу: получилось несколько кусков мяса, которые Мирон и закопал в жар костра.

— Может, лучше на огне поджарить? — сказал Виктор, — Я читал, что так делают.

— А я читал, что кладут в горячую золу, — ответил Мирон. — В следующий раз попробуем на огне. Успеем еще испробовать разные способы.

Когда мясо начало зажариваться и шипеть, мучения друзей увеличились.

— Вытаскивай, хватит уже! — кричал Виктор каждую минуту.

Наконец вытащили.

Что за жаркое получилось, какой у него был вкус — неизвестно, так как съедено оно было в одно мгновение. И только после этого начались разговоры.

— Кажись, мы его не дожарили.

— Жаль, нет соли. Было б совсем другое дело.

— Эх, если б хоть корочку хлеба!

Зато куски мяса, оставленные на следующий день, были зажарены на славу. Разложили их на щепках под деревом и начали готовиться ко сну. Настроение у друзей стало совсем другим.

— Закурить бы теперь, — сказал Виктор и отправился за махоркой. Но в темноте ее не нашел. Взял горящую ветку — и увидел, что вся махорка рассыпана, затоптана в песок.

— Это ты сделал?! — крикнул он на Мирона.

— Зачем она мне? — пожал тот плечами. — Сам ты, видно, и рассыпал, когда боролись.

Начал было Виктор собирать крупинки, но скоро рассердился и плюнул.

— Вот и хорошо, — заметил Мирон, — когда-нибудь поблагодаришь судьбу, что так получилось.

— Как бы костер не потух, — тревожился Мирон. — Может, будем стеречь по очереди?

— Ну, нет. От хорошего костра всегда остается под пеплом жар до самого утра.

Запасли на ночь топлива.

Спать укладывались не спеша. Чувствовали себя так спокойно и уютно, будто находились в самом обычном положении.

— Только два дня прошло, — рассуждал Мирон, — а мне кажется, словно давным давно мы здесь. Что будем есть, если придется еще неделю или две так жить?

— Зверей ловить, рыбу, птиц, — весело ответил Виктор. — Теперь, когда есть огонь, я ничего не боюсь.

— Это верно, но чем ловить? — задумчиво спросил Мирон.

— А как же дикари живут? — храбрился Виктор. Через час они сладко спали, ощущая приятное тепло от своего в поте добытого огня.

Ночь выдалась теплая, тихая. Но лес, видно, не спал. То пискнет какая-то птичка, то пронзительно крикнет сова, то хрустнет сухая ветка, то послышится едва уловимый шорох.

Огонь догорал. Куча сушняка все уменьшалась, концы сучьев тлели вокруг. В середине было достаточно углей, но свет костра заметно тускнел. Угли начали покрываться серой пленкой, надвигалась тьма. Вот уже огонек едва светится…

И тут в лесу мелькнула тень какого-то небольшого зверя. Двигался он так осторожно, что друзья не услыхали бы, если б даже не спали. Зверь то с одной стороны подходил, то с другой, все ближе, ближе.

Вот уже можно узнать, что это лиса. К счастью, она была безопасна для наших путешественников. Повертелась — и исчезла.

Было уже за полночь, но воздух не только не свежел, а, казалось, становился даже теплее. Он был какой-то густой, парной. С запада доносилось приглушенное громыхание, блистала далекая молния. Приближалась гроза…

Хлопцы крепко спали и не слышали ничего. Может быть, потому, что грохот был глухой, беспрерывный и усиливался постепенно. Он сливался с шумом деревьев, а к такому шуму уши уже привыкли. Не проснулись друзья и тогда, когда начали падать первые капли теплого дождя.

Вскочили, когда совсем близко громыхнул раскат грома. Прошло несколько минут, прежде чем оба поняли, в чем дело.

— Огонь! Огонь! — закричали друзья и бросились к костру. Начали раздувать его, подкладывать сухие сучья.

А дождь пошел уже как следует. Сучья шипели, не хотели гореть.

— Дуй! Дуй! — кричали приятели, уткнувшись лицами чуть не в самые угли. По спинам хлестал дождь.

Высокая ель, под которой находилась стоянка, не могла прикрыть костер своими ветвями от косого дождя.

Вот уже гром слышится над самой головой, молнии попыхивают почти беспрерывно, ветер раскачивает деревья. Рядом что-то затрещало. Однако бедняги ничего этого не видели и не слышали. Они видели только свой несчастный костер, погибавший буквально на глазах. Сучья, подброшенные в него, не только не загорались, а, наоборот, кажется, окончательно придушили огонь. Вначале шел еще густой дым, но скоро и он начал уменьшаться. Это было верным признаком, что огонь умирает.