Янка Мавр - Повести и рассказы

Проходившая мимо тётя ласково спросила:

— Чего ты плачешь, Ирочка! На тебе печенье.

Взяла Ирочка печенье, повертела в руках — и в рот. А про то, что надвигалось прямо на нее, тут же забыла, хотя оно уже успело подползти ей под ногу.

Вдруг сбоку раздался крик:

«Ку-ка-ре-ку!..»

Ирочка вздрогнула, а затем замерла, выставив вперёд руку с печеньем. Возле неё стояло на двух тонких ногах странное создание с огромным, пышным хвостом и с маленькой, но внушительной головой. Ирочка вспомнила, что нечто подобное она уже видела, и поэтому не очень испугалась.

Странное создание стояло, склонив голову набок, и одним глазом не без лукавства поглядывало на девочку. А потом стало потихоньку приближаться к ней. У Ирочки сердце сжалось от страха. Это пугало было выше неё и смотрело сверху вниз. И вдруг как клюнет печенье! Оно покатилось по земле, а пугало стало кричать: «Ко-ко-ко!..»

На этот крик откуда-то прибежало ещё несколько таких же пугал, только немного поменьше. Ирочка заинтересовалась игрой, которую они затеяли. Одно из пугал схватило печенье и побежало, остальные пустились его догонять. Потом печенье перешло к другому. Все гуртом побежали за ним далеко-далеко и скрылись за домом.

Вокруг снова тихо. Но мир стал менее интересным. Не было у Ирочки желания вставать, никуда не хотелось идти. Она вспомнила, как возле самого её носа кружило и гудело что-то чёрное, как она летела вниз, а вокруг шумели дети. Вспомнилось также, как она сидела на руках у мамы и ей было хорошо-хорошо… Мама! Где мама?

Ирочка стала с тревогой озираться — не видно ли где мамы. Нет её. И вообще на свете ничего хорошего нет.

Горе навалилось на Ирочку, слёзы сами собой покатились из глаз, и она жалобно, протяжно заплакала:

— Ма-а-ма-а!

Вдруг, будто в ответ, впереди раздался звонкий крик:

— Ур-ра-а!

Глянула Ирочка, а там, далеко, возле второго крыльца, где раньше стоял один человек, теперь прыгают, кричат и машут руками двое. Главное, что прыгают уж очень потешно. Разве можно оставаться в стороне?

Ирочка поспешно повернулась набок, упёрлась руками в землю и встала на ноги. Дорога предстояла длинная. Надо было пробраться через бугры и большие канавы, пересекавшие двор наискось, потом, миновав поле, выйти на дорожку и по берегу ручейка добраться к тем, которые прыгают.

А прыгали они не зря: им удалось перегородить плотиной реку. Они приспособили для этого бутылку с отбитым дном и пустили воду через горлышко. Эффект получился такой, что мог бы вскружить голову не только нашим строителям…

Ирочка, однако, не запрыгала и даже не стала рассматривать плотину. Она решила сразу же, собственными руками, определить, в чём тут дело. Ирочка ступила в воду с намерением схватить бутылку за горлышко. Тогда снова началась старая, неприятная история, послышались крики: «Нельзя! Нельзя!» Мальчики схватили её за плечи и начали оттаскивать от плотины.

На этот раз Ирочка заупрямилась, взбунтовалась, а когда увидела, что ей не сладить с двумя мужчинами, взяла да и села в лужу. Тогда мальчики оставили её в покое и стали громко смеяться. Ирочка поняла, что сделала нечто забавное, и тоже засмеялась. А для того чтобы ещё больше угодить весёлым ребятам, она начала бить руками по воде.

Мальчики, однако, сообразили, что получается нехорошо, и бросились вытаскивать её из воды. Тогда Ирочка пустила в ход своё самое сильное оружие — она громко заплакала. Но и это не помогло. Мальчики всё-таки её вытащили и отвели подальше от лужи. Наговорив ей разных ненужных слов, они вернулись к своей постройке.

Ирочка стояла мокрая, растерянная, обиженная. Снова ей свет стал не мил. Опять захотелось видеть маму. Но это счастье было таким далёким, недосягаемым! Ирочка теперь одна, одна на свете…

Солнце сильно пригревало, и Ирочке стало тепло, приятно. И плакать уже не хотелось. Но она продолжала без слёз тянуть своё «а-а-а» — пусть знают все, что её обидели!

Вдруг Ирочка увидела нечто совершенно новое, и это новое поглотило её внимание. Стояла она уже теперь по другую сторону дома, у широких ворот.

У Ирочки проснулось любопытство, появились энергия и желание исследовать неведомый край.

И вот Ирочка одна на улице, свободная, как птичка. За спиной такая же стена, как во дворе; возле стены — забор из проволоки, а между забором и домом — заросли. Там темно, страшно. Улица хоть и узенькая, с глубокими рытвинами, но тянется она в оба конца так далеко, что у Ирочки дух захватило. И тихо было тут, так как по этому переулку редко кто проходил или проезжал.