Владислав Крапивин - Всадники на станции Роса

— А какой же поезд, милый ты мой? Сегодня поездов в ту сторону больше не будет.

— Как же не будет? А в шестнадцать двадцать девять? Я же на прошлой неделе ездил на нем.

— Эйэ, вон ты про что! Ты, верно, в субботу или в воскресенье ездил. Это точно. Есть такой поезд по выходным дням. Дополнительный, значит, чтобы дачников возить. А сегодня нету.

— Ну, дела-а… — сказал Алексей Борисович, жалобно глядя на Сережу. — Все, брат, одно к одному.

— Все из-за меня, — убитым голосом произнес Сережа.

— Нет, Сергей, ты эти речи брось, — тут же воспрянул Алексей Борисович. — Что ты в самом деле сразу нос опускаешь… Давай думать. Значит, так: на шоссе нам идти не стоит, мало надежды. Грузовики нас не возьмут, их за это автоинспекция греет. А в легковую машину нас, такую компанию, тоже никто не пустит.

— Может быть, пешком? — робко предложил Сережа.

— Шестьдесят-то верст? Да на голодное брюхо… Нет, брат, это не та романтика.

— Это верно, — вставил слово дежурный. — Пешком — это не тот фасон. Так что самое вам хорошее дело — сходить в поселок, в столовую, да остаться ночевать. Ежели негде, то я могу вас у себя устроить, раз уж так случилось. Глядите, в общем… — Он вздохнул и побрел к домику.

— Спасибо, — сказали ему вслед Сережа и Алексей Борисович.

Затем Алексей Борисович решительно встал.

— Ночевать нам, Сергей, не годится. Мне вечером надо быть дома. Да и тебе не стоит зря болтаться здесь… Есть один способ. Хватай чемодан и пошли. Только быстренько!

Он затолкал в карман почти готовый намордник Нока, взял портфель и куртку и, не говоря больше ни слова, зашагал куда-то через кусты, через канаву, прямо в поле.

— Нок, за мной! — крикнул Сережа. Схватил свой чемоданчик и бросился догонять \лексея Борисовича.

— Не унывай, Сергей! Бой еще не закончен.

— А я не унываю!

Они шагали гуськом по тропинке, которая то и дело терялась в траве. Позади, рассеянно вертя головой, семенил Нок. Под носом у него пролетали желтые бабочки, и Нок щелкал пастью.

Алексей Борисович шел впереди. Он оборачивался и объяснял на ходу:

— На реке, километрах в полутора отсюда, стоит на приколе баржа. К ней иногда катера швартуются. Если какой-нибудь мимо пойдет — посигналим. Может, повезет нам. Катер, конечно, не экспресс, но в сумерках до города, возможно, доберемся… Ну, а если не повезет, что же, будем считать, что у нас еще одно приключение.

Слово — удивительная вещь. Если скажешь «неудача» — кисло на душе делается. А если скажешь «приключение», то сразу веселее. Сережа догнал Алексея Борисовича и зашагал рядом — не по тропинке, а прямо сквозь траву.

Травы цвели. Высоко, иногда у самых Сережкиных плеч, качались длинные розоволиловые свечки иван-чая. Желтел в путанице листьев львиный зев — смешные цветки, похожие на щенячьи мордочки. Чиркали по Сережкиным локтям головки мелких белых соцветий, которых мало кто знает названия. Путешественники незаметно перевалили плоский пригорок, и когда Сережа оглянулся, то уже не увидел станции. Только башенка с петухом торчала среди травы.

Иногда открывались лужайки с темнокрасными головками клевера. Над клевером неподвижными мохнатыми шариками висели шмели. Неторопливо пролетала очень крупная коричневая бабочка. Нок не выдержал, гавкнул и бросился в погоню.

— Несолидно он себя ведет, — с улыбкой сказал Алексей Борисович. А Сережа с беспокойством следил за Ноком: не слопал бы пес в самом деле такую симпатичную бабочку.

Не слопал, не догнал. И, виновато моргая, вернулся к хозяину.

— Будешь пиратничать — намордник наденем, — пообещал Сережа. Нок дурашливо фыркнул и замотал головой. К морде прилипли травинки.

— Смотрите, Алексей Борисович, он траву ел! Говорят, если собака траву ест, значит, дождь будет.

— Да нет, едва ли. Это он просто с голоду. Я и сам готов подорожник жевать. А дождя не должно быть: небо вон какое хорошее.

В небе замерли желтовато-белые груды облаков, которые никогда не закрывают солнца и не грозят ненастьем. Ветра совсем не было. В прогретом воздухе стоял густой запах луга. Солнце припекало плечи.

— Придем к реке, искупаться можно будет, — мечтательно сказал Сережа.

Реки еще не было видно. Она лежала вровень с низкими берегами. Темные полоски прибрежных кустов и высокие травы закрывали воду. Лишь изредка пробивался вдали сквозь зелень синевато-стеклянный блеск.

Но вот кусты приблизились, расступились. Сразу же распахнулась перед путешественниками голубая вода с отраженными облаками. Нок бросился к песчаной полоске, ступил в воду передними лапами и принялся лакать с таким усердием, что внутри у него забулькало.