Денис Драгунский - Денискины рассказы - о том, как всё было на самом деле

Я уже говорил (когда рассказывал про нашу квартиру), что это был «правительственный дом». В нем в огромных квартирах жили министры, маршалы и всякое другое начальство. Эти квартиры парадными дверями выходили на парадную лестницу, с малиновыми дорожками, которые были пришпилены к мраморным ступеням латунными прутками с шариками на концах, а кухней выходили на черную лестницу без лифта.

А прислуга – то есть дворники, водопроводчики, шоферы и охранники – жили в подвальных коммуналках. Эти коммуналки выходили только на черный ход. Поэтому вход в нашу квартиру был через кухню.

Мы жили в такой коммуналке, потому что мой дедушка Вася был шофером в правительственном гараже.

Этот дом был построен давно, еще при царе. Тоже для богатых людей.

Моя бабушка Аня – жена дедушки Васи и мамина мама – рассказывала: когда она была совсем молодой – а это было сто лет назад! – она работала «конторской барышней». То есть секретаршей. Она шла на работу как раз мимо этого дома. И видела, как за красивым чугунным забором вокруг фонтана гуляли красиво одетые дети с нянями. Няни были одеты в русскую народную одежду – в длинные сарафаны, а на голове – кокошник. Зачем? Наверное, чтобы няню сразу отличить от мамы или бабушки – то есть от барыни, от хозяйки.

Вот моя бабушка Аня, когда была молоденькой бедной девушкой, шла мимо и думала: «Ах, пожить бы в таком доме… Ах, напрасные мечты!»

Потом они с дедушкой Васей поженились. Потом случилась революция. Он стал правительственным шофером – и им дали жилье в этом самом доме. Правда, всего одну комнату.

В подвале.

То есть мечты сбываются. Но – наполовину.

Мы с ребятами сначала катались на великах, а потом садились на скамеечки вокруг фонтана, отдохнуть и поговорить.

Разговаривали про всё на свете. Но в ос новном про войну (какой маршал был главнее) и про девчонок (какие они все дуры).

И еще, конечно, про почтовые марки. Тогда почти каждый мальчишка собирал коллекцию марок. Ребята все время менялись марками. Марки далеких заморских стран считались самыми ценными. В рассказе «Он живой и светится»

Мишка говорит Дениске, что за игрушечный самосвал даст ему «одну Гватемалу и два Барбадоса». Это значит – марки этих стран.

Про девчонок и про марки – это нормальный разговор, а про маршалов – это было, наверное, только в нашем дворе. Потому что у нас в доме жило самое маленькое шесть маршалов. А может, и больше.

Когда мы только приехали в этот дом и я в первый раз вышел во двор, ко мне подошел какой-то мальчик. Мы познакомились, и он спросил:

– А у тебя дедушка кто?

– Шофер, – сказал я.

– А у меня маршал, – сказал он.

Я подумал – почему он спросил про дедушку? Ведь ребята всегда хвастаются папами. Потом я понял. Потому что папа у него, наверное, был обыкновенный. Инженер или врач, а если военный, то – вполне возможно – майор или подполковник, всего-навсего. А мой папа тогда еще не был писателем, а был артистом эстрады.

Вот, например, сказал бы он про своего папу: «Мой папа инженер».

А я бы сказал: «А мой папа артист!»

Вот это да! То есть мой папа оказался бы главнее. Поэтому он решил бить без промаха – дедушкой-маршалом. Один-ноль.

Я несколько раз приходил в гости к моим дворовым товарищам, которые были внуками маршалов.

Там были бескрайние квартиры со стеклянными дверями. С мраморными каминами и малиновыми коврами, на которых хватало места для игрушечной железной дороги. В углу стояли большие часы с маятником и гирями.

– А гири золотые? – спросил я один раз.

– А ты как думал! – ответил мой приятель.

Я сразу понял, что гири в крайнем случае позолоченные.

Но странное дело, я совсем не завидовал ребятам, которые жили на верхних этажах нашего дома.

Смешно сказать, один раз они мне позавидовали.

Папа купил машину, голубую «Волгу» самого первого выпуска, со звездой на радиаторе и оленем на капоте.

Все маршальско-министерские внуки собрались вокруг и цокали языками: «Это ваша машина? Уй-ты! Собственная? Здо́ровская какая!»

Их дедушек возили служебные «ЗИСы» и «ЗИМы» – это как сейчас «Роллс-ройсы» и «Бентли». Огромные, черные, сверкающие никелем, с дополнительными желтыми фарами, которые были привинчены к переднему бамперу. Номера были в серебристой рамке. Это были особые знаки: номер в рамке и желтые фары – значит, машина «правительственная», и милиционеры на улице отдавали ей честь.