Лидия Нелидова - Девочка Лида

Прошло немного времени, и наконец все было увязано, уложено и готово. Чемодан стоял еще раскрытый, но уже набитый так туго, что не оставалось свободного местечка. Саквояжи были тоже почти полны. Одна плетушка стояла пустая: в нее надо было положить чай, сахар, хлеб, пирожки, а все это не было еще приготовлено.

Няня обошла комнату и осмотрела везде, не забыли ли чего дети, не нужно ли еще что-нибудь уложить, но ничего не нашла.

– Ну, детушки, – сказала она, – хорошо, все уложили. Готово, значит! Коля, сбегай-ка, друг милый, вниз, позови Митрия. Сейчас закроем чемодан и завяжем.

Коля побежал, а няня взяла половую щетку и начала подметать и убирать комнату.

Вернулся Коля с Дмитрием, дворником, или, лучше сказать, на Дмитрии, потому что сидел у него на плечах. Дмитрий был высокий, сильный человек. Лицо у него было доброе, и сам он тоже был добрый. Дмитрий очень любил детей, особенно маленьких. Он сейчас же подхватил себе на руки Жени и начал бегать с обоими мальчиками по комнате. Лида с Любой пустились догонять их, ловить за ноги, и поднялась такая возня, что няня уши зажала.

Дети всегда радовались приходу Дмитрия. Он непременно приносил что-нибудь с собой: какие-нибудь дудочки, трещотки, волчки либо еще какой-нибудь гостинец. Иногда просто играл с ними, а то сказки рассказывал. Как было его не любить!

– Будет, ребятки! Устал, запыхался совсем! – сказал наконец Дмитрий, когда все набегались до того, что сделались красны как раки, а няня выбилась из сил, унимая шалунов.

– Да полно, полно же вам наконец! – ворчала старушка. – Побегали, и будет. Дети, посидите лучше, отдохните, скоро обедать пойдем. Экой ты, Митрий, – прибавила она, когда дети уселись наконец смирно по стульям. – Тебя за делом позовешь, а ты уж беспременно штуку какую-нибудь учинишь.

Няня с укоризной покачала головой, а Дмитрий ничего не ответил, только усмехнулся да почесал себе затылок.

– Что сделать-то прикажете, Ирина Игнатьевна? Зачем я вам надобен был? – спросил он через минуту.

– А вот чемодан запереть, завязать, – ответила няня. – Мне одной не справиться, сил моих не хватает.

– Извольте-с, с нашим удовольствием. Веревочку только пожалуйте, а то вязать нечем.

– Сейчас, сейчас! Этого добра, веревок-то, у меня много.

Няня открыла верхний ящик своего комода, достала толстую длинную веревку и подала ее Дмитрию.

– Ну теперь, господа, на подмогу ко мне прошу! – обратился он к детям.

– Ты уж опять не придумай чего, Митрюшка, – жалобно начала было няня, но дети уже вскочили и побежали все к чемодану.

Дмитрий действовал проворно: закрыл крышку, потом приподнял чемодан с одной стороны своими сильными руками так легко, как будто это была маленькая шкатулочка, и поддел под него веревку. Дети стали в кружок и во все глаза смотрели, как он управляется.

– Живет, до Китаю доедет! – сказал Дмитрий, разгибаясь и отбрасывая волосы с лица. – Прошу всех господ покорнейше на крышку влезть. Полезайте, ребятки!

Дмитрий взял Жени на руки и посадил на чемодан. Коля, Лида и Люба, цепляясь друг за друга, влезли на него сами и стали давить крышку руками, ногами. Дмитрий «понапер еще маленечко коленкой», няня вставила ключ, замок щелкнул – и чемодан был торжественно заперт.

Через четверть часа в комнате была уже тишина и полный порядок. Саквояжи и завязанный чемодан стояли в сторонке, у стены, а дети мыли руки, причесывались и оправляли платья, потому что пора было идти вниз обедать.

Милая мама!.. Какая она была печальная, больная! Щеки худые, бледные, добрые глаза такие печальные, с покрасневшими веками. Видно было, что она плакала, и еще было видно, что у нее сильно болела голова. Однако она приласкала всех детей и старалась улыбаться за столом. Хотела было даже сама донести Жени до зала, но не смогла, едва подняла и сейчас опустила. Впрочем, Жени был порядочный бутуз, и даже няня насилу его поднимала.

Дети смотрели на свою маму, и никогда еще она не казалась им такой доброй, милой и в то же время такой больной. Им сделалось очень жаль ее, жаль расстаться с нею завтра, и они печально и тихо сели за стол.

Пришел из кабинета папа и сел на свое обычное место, на другом конце стола, напротив мамы, и сейчас же заметил, что все были невеселы.

– Что это с вами нынче? – спросил он, посматривая кругом себя. – Ребятишки, что носы повесили?

Никто ему не отвечал, дети молча ели суп.

– Ирина Игнатьевна, – обратился он к няне, – дети, верно, нашалили, и вы их наказали?