Александр Власов - О смелых и отважных

Эта счастливая мысль приободрила Глебку. Что там рана! Любая рана — пустяк! Лишь бы живы были! Лишь бы ехали с ним!

— Батя! — уже веселее крикнул Глебка, высунувшись за дверь как можно дальше. — Я ту-ут!

В подтверждение своих слов он пальнул вверх из маузера и прислушался. «Сейчас он потянется за винтовкой, — думал Глебка. — Это же совсем не трудно… Направит дуло в воздух… Нащупает спусковой крючок… Нащупал!… Сейчас выстрелит!»

Прошла минута, другая, ни отец, ни Василий не давали знать о себе ни выстрелом, ни криком, ни каким-либо другим сигналом.

А мысли все вихрились в Глебкиной голове. Внутренне он уже согласился с тем, что никто, кроме него, не успел забраться в теплушки. Это было очевидно. И тогда Глебка со всей страстью и необузданностью мальчишеской фантазии стал придумывать способы спасения оставшихся на дороге отца, Василия и других бойцов. «Лес ведь кругом, — думал он. — Пробьются, добегут до деревьев, а там ищи-свищи! Ночью в лесу легко спрятаться!» Глебка в разных вариантах представлял, как все это может произойти. И каждый раз отец с бойцами благополучно добирался до леса и скрывался в нем от бандитов.

А теплушки все неслись и неслись под уклон. Тревожно выл ветер. Противно визжала букса. Она-то и отвлекла Глебкины мысли от отца и отряда, заставила думать о действительности. Страх за близких ему людей помешал Глебке с самого начала понять, что происходит с теплушками. Он даже забыл, что никем не управляемые вагоны мчатся под уклон по рельсам. И впервые за все это время Глебка посмотрел не назад, а вперед. Впереди были ночь и тьма. Чернели рельсы на белом снегу. Свистел ветер. Под теплушкой на снежном покрывале играли короткие отблески света — это искрила неисправная букса. Вагоны стремительно шли под гору.

Глебка замер у двери. Ноги стали какие-то ватные. Чувство обреченности охватило Глебку. Как о чем-то совершенно постороннем подумал он о буксе, которая в любую минуту может «сгореть» совсем, о встречном поезде, на который могут наскочить теплушки и разлететься в щепы. Но так продолжалось недолго. Глебка только на мгновенье утратил волю. А в следующую секунду он уже действовал: нахлобучил на лоб шапку, засунул под ремень маузер и посмотрел на насыпь, выбирая место поровнее. Скорость была большая — рябило в глазах. Да и темень не позволяла хорошо разглядеть землю. Все казалось одинаково белым и ровным. «Сосчитаю до трех, — решил Глебка, — и прыгну!»

— Раз!

Он приподнял воротник, еще глубже напялил шапку.

— Два!

Пальцы пробежали по куртке и застегнули ее на все пуговицы. И тут во внутреннем кармане что-то хрустнуло. «Мандат!» — вспомнил Глебка, и это помешало ему произнести «три». Вспомнив о мандате, Глебка сразу же вспомнил и о хлебе. Вот он — лежит в мешках! В среднем вагоне — тоже хлеб! А в заднем — там все до потолка забито мешками! Хлеб, за которым послал их Ленин! Хлеб, который ждут в Питере! Три вагона хлеба! Хлеб — и Глебка! И больше нет никого вокруг!… А он собирался прыгать из теплушки! Хотел бросить хлеб, который С таким трудом собирали в деревнях, доставили до станции и погрузили в вагоны! И разве не из-за этого хлеба погибли Архип и Митрич?

Когда есть большая цель, тогда есть и силы бороться со страхом и опасностью. Глебка почувствовал, что с этой минуты все заботы о хлебе ложатся на него. Это было главным. Остальное само собой отодвигалось на задний план.

Присел Глебка на мешки и задумался. Нужно было остановить вагоны. Но как он ни ломал голову, ничего придумать не мог. Оставалось сидеть и ждать, — ведь когда-нибудь кончится этот спуск и остановятся теплушки! И он сидел и терпеливо ждал. Он чувствовал себя часовым на посту и знал: что бы ни произошло с вагонами, он не покинет свой пост.

А лес все бежал за дверью. Колеса без устали отсчитывали стыки. Плакала букса. Вагоны еще не свалились под откос только потому, что неисправная букса подтормаживала и мешала им превысить предельную скорость.

Время перестало существовать. Глебка и приблизительно не мог бы сказать, час прошел, полчаса или всего несколько минут. И представилась ему сказочная картина: будто железная дорога нескончаемо спускается к самому Петрограду и на ней нет никаких препятствий. И будут теплушки мчаться под уклон, пока не въедут в город, на вокзал. И будто на перроне ждут его отец и Василий…

За дверью посветлело. Глебка оторвался от своих грез. Лес заметно поредел. Глебка выглянул и увидел темные силуэты строений.