Уолтер Мэккин - Голуби улетели

— Да, но в это время у меня был отпуск.

И увидел, что Финну такое объяснение понравилось.

— Значит, я могу его привести? — спросил Майкл.

— Ладно уж, — согласилась бабушка. — Потом можно сделать в доме дезинфекцию.

Майкл засмеялся и ушел. А бабушка вывела Финна и Дервал через заднюю дверь.

Судья разглядывал дядю Тоби. Почтенный с виду мужчина. Лицо встревоженное, в руке носовой платок — вытирать глаза.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал судья.

Тоби сел.

— Мистер Морган, — обратился к нему судья, — вы отдали этих детей под опеку суда. Зачем вы это сделали?

— Разумеется, чтобы их вернуть, — отвечал дядя Тоби. — Вы же видите, что получилось. Эта старая леди с помощью вооруженных людей преградила путь полицейским. Разве я был неправ? Я должен был заручиться поддержкой закона.

— Почему?

— А что мне еще оставалось делать?

— Почему дети от вас сбежали? — спросил судья.

— Вы же видели этого Финна, — отвечал Тоби, вдруг разозлившись. — Упрямый, скрытный мальчишка, готовый на любую пакость.

— Мне он таким не показался, — заметил судья.

— Да вы его не знаете. Это лживый, бессовестный мальчишка! Настоящий волк в овечьей шкуре! Сколько мук и терзаний причинил он мне и этой малютке!

— Значит, это было единственной причиной?

— Какие же еще могли быть причины?

— Вы могли стремиться вернуть детей, потому что очень их любите.

— Любовь тоже имеет пределы. Вы же видели мальчишку. Кто может любить такого, кроме родной матери?

— Тогда почему вы его не отпускаете? — спросил судья.

— Это мой долг перед его умершей матерью, — отвечал Тоби.

— А как насчет наследства? — спросил судья.

— Какого еще наследства? — опешив, не сразу нашелся что сказать Тоби.

— Не притворяйтесь, мистер Морган. Двоюродный дедушка детей умер и оставил им большое наследство. Почему вы умолчали об этом, когда отдавали детей под опеку суда?

— Для меня все это — полная неожиданность, — заявил дядя Тоби.

— Не притворяйтесь, мистер Морган, — сказал судья. — Полиция получила эти сведения из Америки, и только тогда ваш хозяин, мистер Пардон, сознался, что вас известили о наследстве через него.

Дядя Тоби лишился дара речи.

— Кроме того, — продолжал судья, — когда дело это будет, как положено, слушаться в суде, вызовут свидетелей, которые подтвердят, что вы плохо обращались с детьми.

— Это неправда, — еле выдавил из себя Тоби.

— Боюсь, сэр, что это правда, — сказал Майкл. — Я говорил с некоторыми свидетелями. Трое охотно расскажут, как возмутительно вы относились к детям, особенно к мальчику. Эти люди полны негодования и готовы выступить в суде.

— Везде найдутся предатели! — крикнул дядя Тоби и стукнул кулаком по столу.

— Мистер Морган, — сказал судья, — я немного знаком с законами и правосудием. И вот хочу вам дать — совершенно неофициально, конечно, — один совет. Чтобы в суде не всплыло наружу многое, что вас не обрадует, я бы на вашем месте попросил освободить детей от опеки суда.

Дядя Тоби обдумал предложение судьи.

— Но ведь это нечестно! — воскликнул он. — Где же тогда справедливость?

— Одна из сторон всегда считает решение суда несправедливым, — отвечал судья.

Майкл и судья видели, как на лице дяди Тоби отражалась внутренняя борьба.

— Я потратил на это кучу денег, — сказал он. — Почти все свои сбережения!

Если Тоби думал, что судья и Майкл ему посочувствуют, то он ошибся.

— Мне приводилось слышать, что правосудие слепо, — продолжал дядя Тоби. — Я этому не верил, но теперь убедился.

— Разрешите мне предложить вам кое-что еще, — сказал судья. — Вместе с вами сюда прибыли из многих стран корреспонденты, тоже втянутые в эту историю. Если бы вы сейчас вышли к ним и заявили, что ради блага детей готовы пожертвовать собственными чувствами и поэтому просите освободить детей от опеки суда и разрешаете им остаться у бабушки, это бы наилучшим образом все завершило. Вы бы сделали очень благородный жест. Полагаю, миллионы читателей оценили бы его по достоинству, и в их глазах вы бы, можно сказать, оказались героем.

Судья и Майкл видели, как менялось выражение лица Тоби. На нем промелькнула целая гамма чувств: злоба, разочарование, жадность и, наконец, ненависть. Все притворство исчезло, но Тоби все-таки решил пролить еще несколько слезинок, и Майклу стоило большого труда не расхохотаться.

— Вы не оставили мне никакого выбора, — сказал дядя Тоби. — Я принимаю ваше предложение.