Диана Джонс - Сын менестреля

— А потом, наверное, повторю первые четыре строки, — сказал Дагнер, глядя на Кленнена.

— Нет, — заявил Кленнен, — не пойдет.

— Ну, могу и не повторять, — робко согласился Дагнер.

— Я имею в виду, что вся песня не пойдет, — пояснил Кленнен.

Дагнер совсем расстроился. Киалан, похоже, не смог сдержаться и возмущенно сказал:

— Почему? Мне показалось, что получается очень даже хорошо.

— Мелодия неплохая, насколько можно судить, — ответил Кленнен. — Но зачем портить такую мелодию этими словами?

— Очень даже хорошие слова, — продолжал настаивать Киалан. — Мне они понравились.

— Мне хотелось написать именно такие слова, — нерешительно проговорил Дагнер.

— Понятно, — сказал Кленнен. — В таком случае не произноси их больше до тех пор, пока мы не окажемся на Севере, — если не хочешь, чтобы нас арестовали как мятежников.

Дагнер попытался объясниться:

— Но я... Она не такая! Я просто хотел сказать, как мне нравится путешествовать в повозке, и... и все такое прочее.

— Правда? отозвался Кленнен. — А разве ты не слышал песен, которые пели здесь борцы за свободу в год восстания... О, это было шестнадцать лет назад, в год твоего рождения! Они не решались ничего сказать прямо, так что все говорилось намеками. Там были слова «Иди за жаворонком», а в другой — «Свободный, как ветер, и тайный», а самая популярная – «Иди в долину на заре». Здешние бароны до сих пор вешают всякого, кто поет такие слова.

— И я считаю, что это нелепо! — взорвался Киалан. — Почему людям нельзя здесь петь то, что им хочется? Что тут произошло со всеми?

Брид и Морил с интересом воззрились на его освещенное костром лицо. Похоже было, что Киалан — борец за свободу. Однако Кленнена его слова, похоже, только позабавили.

— Надеюсь, за кустами дрока никто не прячется и тебя не слышит, — сказал он, и Киалан Стремительно оглянулся на темный куст у него за спиной. — Вот видишь? — добавил Кленнен. — Вот тебе одно простое объяснение, парень. Сейчас никто никому не может доверять. Это происходит, потому что неспокойные правители нанимают неспокойных людей, чтобы те делали неспокойными и всех остальных. Так было не всегда, знаешь ли. Дагнер, что я сказал, когда мы подъезжали к Деренту?

Дагнер печально размышлял о своей неподходящей песне.

— Э-э... а... Кажется, что-то насчет того, что жизнь похожа на представление.

— Так я и знал, что ты обязательно вспомнишь не те слова, — добродушно укорил его Кленнен.

— Кто помнит?

— Ты сказал, что когда-то Юг был таким же свободным, как Север, — ответила Брид. Но на самом деле ты сказал это мне.

— Вот и запомни, — заявил Кленнен.

После того как в первую ночь Морил попытался спать в палатке с Киаланом и Дагнером, он стал забираться в повозку, к Брид и винной бутыли. Как он объяснил Брид, даже пузатая бутыль занимала меньше места, чем Киалан, и к тому же у бутыли не было коленок и локтей. Морил три раза просыпался, оказываясь среди растяжек, в росе. Ему это очень не понравилось. И ему не нравился Киалан, так что Морилу оставалось только надеяться, что Дагнеру компания пассажира пришлась по душе. Трудно было понять, ладит ли Дагнер с Киаланом, поскольку брат был удивительно неразговорчивым человеком. В этом он был похож на мать. Совершенно невозможно было определить, как Линайна относится к Киалану, — как, впрочем, и к чему бы то ни было.

Несмотря на выговор Кленнена, Киалан оказался не в состоянии воздерживаться от прямодушных заявлений.

— Знаете, эта повозка на самом деле ужасающе аляповатая, — заявил он на второе утро.

Возможно, у него было какое-то оправдание: в эту минуту она стояла на фоне утреннего неба и над бортом как раз появилась рыжая голова Морила. Картина, несомненно, получилась красочная, но Брид глубоко оскорбилась.

— Ничуть! — возразила она.

— Наверное, ты еще слишком маленькая, чтобы иметь хороший вкус, — ответил Киалан.

После завтрака Брид поклялась Морилу, что теперь Киалан будет ей врагом до самой смерти.

Но что досаждало Морилу больше всего (если не считать локтей попутчика и того, что он даже не пытался помогать им по хозяйству), так это то, как Киалан с видом превосходства стоял рядом и слушал всякий раз, когда Морилу давали уроки музыки. К несчастью, в течение следующих нескольких дней уроки музыки были довольно частыми. Повозка двигалась — возможно, ради Киалана к перевалу Фленн и на Север более прямым путем, чем обычно. А это означало, что они не проезжали через крупные города, да и деревни им встретились всего две. В первой Линайна купила припасы, но представлений музыканты не давали ни разу. Кленнен воспользовался возможностью заставить Морила зубрить старые песни, Брид — упражняться в игре на пангорне и всех — подолгу репетировать.