Игорь Шиповских - Четыре сказки о полётах

– Да, конечно… – безропотно подчинился он, и они, выйдя на середину зала, нежно взглянув друг другу в глаза, тут же закружились в весёлом вихре вальса. Это был их первый совместный танец.

Ну а потом был ещё один вальс, и ещё один танец, и ещё, и ещё, и так они всё танцевали и танцевали, кружились и кружились, и казалось, что это не кончится никогда. Но время всё шло и вечер медленно, но верно начал переходить в ночь, да и сам бал, достигнув своего апогея, стал потихоньку затухать. Гости утомлённые весельем и танцами собирались уже расходиться по домам, и лишь только ребята не замечая усталости, не желали расставаться. Им так не хотелось заканчивать этот чудный вечер, что они быстро накинув на себя первые попавшиеся на глаза пальто и куртку, отправились гулять по вечернему городу, благо Невский проспект был сразу за порогом.

Граф и дядюшка не успели и слова сказать, как ребята мгновенно выскочили наружу. Старикам-товарищам лишь оставалось пожать плечами и спокойно идти провожать гостей. На улице стояла на удивление спокойная и безветренная погода абсолютно не свойственная этой поре года. Ярко светила луна и сияли звёзды, в воздухе носился приятный запах осенних ароматов, а нежно-сумеречное жёлтое электрическое освещение помогало природе превратить главный проспект города в самое романтическое место для прогулок. И ребята, пользуясь столь замечательной возможностью побыть одним, тут же пошли на набережную Невы прямо к Зимнему дворцу.

– Пьер, а чем ты ещё увлекаешься, может, где работаешь?… ведь наверняка в Париже есть чем заняться,… а ещё я слышала от дяди, что ты любишь археологию, расскажи… – попросила Пьера Марина едва они отошли от дома.

– Да, дядя прав, и мне не только нравиться археология, но я ещё и учусь на археолога. Вернее зимой учусь, а летом уезжаю на раскопки. А уж вот там-то у меня и начинается самая работа. За день бывает, так с кисточкой наползаешься, так лопатой намахнешься, разгребая какие-нибудь старинные руины, что потом готов сутки спать. И всё же я люблю это занятие, ведь изучая древние народы, перед тобой открываются новые знания, новые сведения, новая история, а в ней много столько всего неизведанного, тайного и интересного. И если я сейчас начну тебе обо всём этом рассказывать, то нам и жизни не хватит чтобы всё познать, так что я, пожалуй, на тему археологии помолчу. Ну а ещё я люблю петь, просто петь, хорошие, добрые песни. Друзья говорят, что это у меня неплохо получается. Правда, иногда я всё-таки беру уроки вокала у моей соседки, мадам Матье. И то это только когда мне надо разобраться с найденной на раскопках новой записью рулад древних эллинов. Бывает, мы находим такие письмена, и потом по ним восстанавливаем и их музыкальную составляющую, вот собственно этим мы и занимаемся с мадам Матье. И всё же на первом месте у меня всегда авиация. Небо это моя стихия, это моя страсть, без него я не могу. Ну а теперь пришла твоя очередь рассказать о своих увлечениях… – заботливо поправив воротник у пальто Марины, мягко улыбнувшись, сказал Пьер, когда они остановились у большого особняка напоминающего замок.

– Да, пожалуйста! А вот и моё учебное заведение здесь учусь я… – мигом отреагировала Марина, показав на особняк, – в этом доме живёт мой учитель фехтования, у него я прохожу замечательную школу владения холодным оружием. И мне это очень нравиться, я просто обожаю, когда у меня в руках находиться тонкая изящная шпага – это славное и грациозное оружия честного боя. В это момент я ощущаю себя отважным мушкетёром времён Людовика XIV, и мне сразу хочется идти в бой, в атаку во имя благородного короля! – весело воскликнула Марина и, изобразив перед Пьером несколько фехтовальных па, предложила идти дальше. И он, нежно взяв её под руку, повиновался.

Так они и гуляли, неспешно беседуя о своих пристрастиях и интересах, подробно рассказывая каждый о своей жизни. И у них вот так вдруг совершенно неожиданно получился самый откровенный и самый первый настоящий, серьёзный разговор. И пока ребята добирались до набережной Невы, они столько всего нового порассказали о себе, что у них сейчас не осталось друг от друга практически никаких тайн и секретов.

– Мне так хорошо когда ты рядом, на душе сразу спокойно и тепло. Я теперь даже и не знаю, что буду делать без тебя в Париже. За один сегодняшний день всё так переменилось, всё перевернулось. Вчера приехав в Санкт–Петербург, я ещё и не помышлял о твоём существовании, а сегодня у меня такое чувство, что я без тебя не смогу и жить,… честно говоря, я не хочу уезжать, не хочу расставаться… – откровенно признался Пьер, когда они, обойдя по набережной Зимний дворец, направились обратно.