Алексей Югов - Черный дракон

Вася присел на корточки и стал рассыпать льняное семя полной горстью прямо на полу голубятни.

Голуби сразу распознали свое любимое лакомство и накинулись на него. На этот раз не было никаких ссор, потому что, куда бы любой из них ни повернулся, льняное семя островерхими грядками лежало перед его клювом.

«Пускай уж они поклюют вволю своего любимого, — подумал, глядя на них, Вася Крапивин, — не известно еще, в каких руках окажутся», — и вытряхнул из мешочка последнее.

Такого запаса в обыкновенное время хватило бы месяца на полтора, если давать льняное семя как лакомство, но сегодня Вася Крапивин решил совсем не подсыпать им простого корма. Ему хотелось устроить для них прощальный и незабываемый пир.

Он поостерегся только, как бы не обкормить черного дракона, лишь недавно оправившегося от болезни.

Странные и противоречивые чувства вызывала в нем эта великолепная, но в то же время и зловещего облика птица, этот голубь-ворон!

Вася почти год отработал за нее старику-голубеводу и ничуть не жалел об этом. Для пего было наивысшим блаженством пригласить в свою голубятню кого-либо из соседних мальчишек-голубятников, при--гласить, ничего не говоря, будто так просто, а потом мимоходом отдёрнуть занавеску отдельной маленькой вольеры с черным драконом и глянухь на ахнувшего, на оторопевшего тостя. Сколько раз замечал он влагой зависти подернувшиеся глаза, сколько раз ему предлагали целую голубятню «мировых» турманов за одного только дракона!

Но он-то, Вася Крапивин, прекрасно знал, что во всей Москве — да и под Москвой тоже — единицами считают представителей этой вымирающей декоративной породы, и, конечно, не соглашался.

Всякий раз после ухода таких посетителей Вася клал перед черным драконом горсточку льняного семени. Но вот что странно: этого голубя он еще ни разу за все время не покормил из руки. Боялся, что ли? Да йет, конечно, — смешно бояться голубя! А вот не мог...

Сегодня же, когда предстояло навсегда, безвозвратно утратить птицу, являвшуюся в полном смысле слова «черной жемчужиной» довольно-таки скромной голубятни, он решил преодолеть себя и покормить дракона из ладони.

Но едва только, покосившись на своего хозяина красным злым глазом, голубь клюнул его в горсть, — рука Васи Крапивина сама собой отдернулась, и льняное семя просыпалось на пол.

... Голубиный торг был в самом разгаре. Пасмурный день и мелкий дождик, сеявший по временам, ничуть не охлаждали рвения ни у продавцов, ни у покупателей. Особо рьяные стояли кучками прямо посреди луж и, казалось, не замечали этого.

Зато на голубей ненастье заметно действовало: не только те, что сидели довольно тесно в садках, поставленных на мокрую землю, но и бывшие на руках у продавцов казались взъерошенными и скучными.

Один дурашливый, хулиганского вида парень в кепке, повернутой для чего-то назад козырьком, то сыпал направо и налево бессмысленными прибаутками, то вдруг, спохватившись, начинал взбадривать своего больного, уснувшего на руках голубя и орать во весь рынок:

— Вот кому надо — голуб, ярый голуб!

Встречные смеялись над парнем.

— Оно и видать, что ярый! Отчего только не подохнет? — говорили ему, и то один, то другой для потехи приподымали клюв его птицы кончиком пальца, а потом вдруг отпускали, и голова голубя снова опускалась на грудь.

Продавец, однако, ничуть этим не смущался. По-свойски подмигивая и отругиваясь, он шел, неторопливо раздвигая толпу, и во все горло расхваливал на разные лады своего «ярого», не сомневаясь, по-видимому, что и на такую птицу охотник найдется.

Он и нашелся.

Это был мальчуган лет семи, не больше, но очень важный и по осанке и по одежде: в новом картузе и в длинном, до пят пальто, застегнутом на все пуговицы

Он уже целый час ходил по базару вместе с безмолвно сопутствующей ему матерью, присматриваясь и прицениваясь.

Вася Крапивин, с любопытством наблюдавший за ним, вынужден был признать, что малыш совсем неплохо держит птицу и даже по-заправски растягивает опрокинутому голубю крыло, заглядывая ему в пашки.

Парень в перевернутой кепке, уже давно заприметивший, что мальчуган ищет птицу подешевле, и окончательно убедившийся, что своего «ярого» ему никак не сбыть, перестал кричать про его «ярость» и стал напирать на дешевизну.

Покупатель с матерью точас подошел к нему и взял у него из рук голубя:

— Сколько?

— Восемь.

— Бери семь кусков, — с напускной небрежностью и хриплым голосом возразил мальчуган и, возвращая голубя, сделал вид, что уходит.