Л. Гераскина - В стране невыученных уроков

— Ни под каким градусом широты и долготы никто и нигде на земном шаре так не обращается с учебниками, как ты! — кричала География.

— Ты обливаешь нас чернилами восклицательный знак. Ты рисуешь на наших страницах всякую ерунду восклицательный знак, — надрывалась Грамматика.

— Почему вы так напали на меня? Разве Сережа Петькин или Люся Карандашкина учатся лучше?

— Пять двоек! — крикнули хором учебники.

— Но ведь я приготовил уроки сегодня!

— Сегодня ты неправильно решил задачу!

— Не усвоил зоны!

— Не понял круговорота воды в природе!

Больше всех кипятилась Грамматика:

— Сегодня ты не повторил безударных гласных восклицательный знак. Не знать родного языка тире позор запятая несчастье запятая преступление восклицательный знак.

Терпеть не могу, когда на меня кричат. Обижаюсь. Вот и сейчас я очень обиделся и ответил, что как-нибудь проживу и без ударных гласных и без умения решать задачи и тем более без этого самого круговорота.

Тут мои учебники сразу онемели. Они смотрели на меня с таким ужасом, как будто я на их глазах нагрубил директору школы. Потом они стали шептаться и решили, что меня нужно немедленно, вы думаете, наказать? Ничего подобного, — спасти! Чудаки! От чего, спрашивается, спасти?

География сказала, что лучше всего отправить меня в Страну невыученных уроков. Человечки с ней сразу же согласились.

— А есть ли в этой стране трудности и опасности? — спросил я.

— Сколько угодно, — ответила География.

— Все путешествие состоит из трудностей. Это ясно, как дважды два — четыре, — прибавила Арифметика.

— Каждый шаг там грозит опасностью для жизни восклицательный знак! — воскликнула Грамматика.

Об этом стоило подумать. Ведь там не будет ни папы, ни мамы, ни Зои Филипповны!

Никто не станет каждую минуту останавливать и кричать: «Не ходи! Не бегай! Не трогай! Не подглядывай! Не подсказывай! Не вертись на парте!» И еще с десяток разных «не», которых я терпеть не могу. Может, как раз в этом путешествии мне удастся развить волю и приобрести характер. Вернусь оттуда с характером — вот папа удивится!

— А может быть, придумаем для него что-нибудь другое? — спросила География.

— Не надо мне другого! — закричал я. — Так и быть. Отправляюсь в эту вашу опасно-трудную страну.

Я было хотел спросить их, а удастся ли мне там закалить волю и приобрести характер настолько, чтобы я мог сам добровольно делать уроки, но не спросил. Раздумал.

— Ну, хороню, — сказала География, — решено.

— Ответ правильный. Перерешать не будем, — добавила Арифметика.

— Отправляйся немедленно точка, — закончила Грамматика.

— Ладно, — сказал я как можно вежливей. — Но только как это сделать? Поезда, наверно, в эту страну не ходят, самолеты не летают, пароходы не плывут.

— Мы поступим так запятая, — сказала Грамматика, — как всегда поступали в русских народных сказках точка. Возьмем клубок многоточие.

Но клубка у нас никакого не было. Моя мама не умела вязать.

— Есть ли у вас в доме что-нибудь шарообразное? — спросила Арифметика, и так как я не понял, что такое «шарообразное», она объяснила: — Это все равно, что круглое.

Круглое? Я вспомнил, что тетя Поля подарила мне в день рождения глобус. Я и предложил этот глобус. Правда, он на подставке, но ведь ее и отодрать нетрудно. География почему-то обиделась, замахала ручками и закричала, что она не позволит. Что глобус — великое наглядное пособие! Ну и всякое такое прочее, что совсем не шло к делу. В это время в окно влетел футбольный мяч. Оказывается, он тоже шарообразный. Все согласились засчитать его за клубок.

Мяч будет моим проводником. Я должен идти за ним и не отставать. А если потеряю его, то не смогу вернуться домой. После того как меня поставили в такую колониальную зависимость от мяча, этот шарообразный сам собой вспрыгнул на подоконник. Я полез за ним, а Кузя — за мной.

— Назад! — крикнул я коту, но он не послушался.

— Я пойду с тобой, — заявил мой кот человеческим русским голосом.

География помахала мне на прощание рукой и крикнула :

— Если тебе придется очень уж плохо, зови меня на помощь. Так и быть, выручу!

Мы с Кузей прыгнули с подоконника и сразу стали быстро подыматься в воздух, а мяч летел перед нами. Вниз я не смотрел. Боялся — голова закружится. Чтоб не было так уж страшно, не сводил глаз с мяча. Долго ли мы летели — не знаю. Не хочу врать. В небе светило солнце, а мы с Кузей неслись за мячом, как будто были привязаны к нему веревочкой и он тащил нас на буксире.