Дмитрий Бондарев - За норной дверью

Жарко. Колючая верёвка корзинки натёрла шею, Саша никогда не держала её в руках, и всегда надевала, чтобы рвать ягоды обеими руками. Пока терпится, нужно собирать, подумала девочка, и очередная ягода отправилась в рот – слишком вкусная для корзинки.

– Ты слышишь? – кот поднялся, кисточки на ушах подрагивали, собирая звуки.

– А? – Саша прислушалась. – Кто-то плачет?

Девочка слезла с дерева, и пошла на голос, повесив корзинку на сук. Кот для пущей важности вздыбил шерсть и пошёл следом. Плач доносился из оврага, утонувшего в густой траве, с каждым шагом её пряный запах становился сильнее, а плач громче.

– Это же маленькая девочка! – воскликнула Саша, разглядев мелькнувшие в траве светлые кудри.

Кот крутился в ногах:

– Так пошли туда скорее, мне отсюда ничего не видно.

На самом дне оврага, где после дождя обычно скапливается вода, сидела девочка. Совсем малютка: даже если бы она встала на цыпочки и потянулась ручонками вверх, то едва бы достала Саше до уха.

Кроха плакала, не переставая, и тёрла кулачками глаза.

– Откуда она здесь, ещё и без одежды? – Саша достала из кармана красный платок и завязала его крохе на правом плече – получилось похоже на плащ, который укрывает с обеих сторон. Девочка теребила подол Сашиного сарафана, не переставая всхлипывать.

– Так бывает, – ответил кот. – Крохи могут появляться в самые неожиданные моменты…

– Она все плачет и плачет, как её успокоить? – Саша подняла кроху на руки.

– Сейчас развеселим! – кот лёг на спину, стал лапами прижимать по очереди уши и зажмуривать глаза. Потом зашевелились усы, вращаясь в разные стороны, будто без ведома пушистого хозяина.

Саша немного повернула кроху, и та, увидев представление, сразу перестала плакать, а потом рассмеялась.

– Скорее, пока она отвлеклась. В норе накормим её и решим, что делать дальше, – кот вскочил и побежал к тропе. Пушистый хвост мотылялся из стороны в сторону, полностью захватив внимание малютки. Кроха потянула к нему ручонки:

– Кыся!

– Ага! Та ещё кыся-мурыся! – Саша следовала за чёрным осторожно, стараясь не упасть.

Кроха сжала губы и фыркнула, будто кот, испугавшийся воды. Саша улыбнулась, отчего-то она не помнила себя маленькой. Ей казалось, она всегда была такой, и кот тоже был таким.

За норной дверью – уютный свет корней. Кровать, шкаф и стол ничем не выдали своего удивления при виде ещё одной, пусть и маленькой девочки, и продолжили стоять, как ни в чём не бывало.

– Как думаешь, ей можно пирог? – спросила Саша, прикрыв дверь.

– Она не спрашивает разрешения, – сообщил кот, поставив передние лапы на стол, с которого кроха уже стащила кусок пирога и, почти не жуя, запихивала в рот.

– Стой, куда ж без компота!

Кроха с пирогом была усажена на кровать. Потом Саша налила ей сладкого компота, и малютка, держа кружку обеими ручонками, отпила больше половины.

– Такая милаха!

Саша потянулась к шкафу и достала коробку, доверху наполненную резными фигурками в виде зверей и птиц. Кроха схватила самую большую, ей оказался кот с невероятно длинными усами, загибающимися назад почти до хвоста, будто крылья.

– Мне их подарила подружка. Её дом далеко за лесом, на верхушке высоченной сосны. Она вырезает их сама, такими острыми штуковинами. Вообще, каждая девочка в округе умеет что-то особенное. Я вот ещё не знаю, какое назначение у меня, пока только умею печь пироги…

– Я бы не утверждал, что прям умеешь, – подал голос кот, притихший в углу.

– Ох, полетят сейчас клочки чьей-то чёрной шерсти, – пригрозила Саша.

Кот не повёл и глазом, лишь свернулся в клубок, поближе к тёплому корню.

Кроха играла с фигурками, водила ими по одеялу, прятала в ладонях. Порывшись в коробке, Саша отыскала фигурку девочки в платье и присоединилась к игре. В свете корней началось настоящее представление: звери бегали друг за другом, лезли Саше на голову, путались в волосах. То деревянная девочка догоняла зверят, то они её, пока фигурка не пряталась в складках Сашиного сарафана.

Кот потянул воздух и резко встал.

– Тебе нужно с ней попрощаться, – сказал он.

– Почему? Нам же так хорошо вместе!

– За ней пришли, – кот потёрся боком о норную дверь. – Открывай.

Саша нехотя встала, норная дверь отчего-то вдруг стала такой тяжёлой. Снаружи раздалось мурчание. На пороге, виновато склонив голову, стоял рыжий-прерыжий котяра.

– Он должен был прийти за ней намного раньше, уж точно первее нас, – сказал чёрный кот. – Наверное, что-то задержало, что-то важное. Ей нужно пойти с ним, так будет правильно.