Хартмут Мехтель - Абрафаксы под черным флагом

— Меня так просто не возьмешь! — прошипел он и со всего размаху ткнул кулачищем в тупую морду гигантской рыбины. — Прочь, гадина!

Акула слегка притормозила. Удар был неожиданным, хотя и не причинил ей никакого вреда. Воспользовавшись заминкой, ее место поспешила занять другая товарка. Черная Борода и ее наградил увесистой затрещиной. Акула, вильнув хвостом, отплыла подальше, как будто изготовившись протаранить упрямого борца.

Черная Борода решил забраться верхом на деревяшку, чтобы ему было сподручнее бороться с морскими тварями. Он уже закинул ногу, чтобы усесться поудобней, но тут же свалился, запутавшись в ремнях, на которых висела его любимая сабля. «Сабля!» — мелькнуло в голове пирата, который тут же повторил свой маневр и уже через секунду оседлал своего деревянного морского конька. Стремительным движением он выхватил из ножен саблю и в следующий момент вонзил ее в спину огромной акулы, с разинутой пастью приблизившейся к нему. Так и не успев полакомиться человечинкой, акула медленно перевернулась, и на поверхности показалось ее белое брюхо. Мощным гребком Черная Борода вырвался из окружения голодных разбойниц, которые, впрочем, и не думали преследовать его. С шумом они набросились на новую добычу, которая уже никуда не могла деться от них.

Черная Борода не оглядываясь греб дальше — туда, где проходило подводное течение, которое могло его вынести из этого туманного кошмара. С трудом прокладывал он себе дорогу среди свежих обломков испанского галеона, стараясь отталкивать подальше опасные куски с торчащими гвоздями. На один такой он чуть не напоролся, и только его ловкость спасла его от столкновения. Чертыхнувшись, он отпихнул обломок в сторону и благополучно вышел на стремнину. Движимый одной только мыслью, как бы скорее выбраться из этого кромешного ада, он даже не обратил внимания на бульканье, раздавшееся у него за спиной, когда он освободил себе путь от опасной штуковины.

Бульканье производил дон Арчимбальдо, грушеобразная голова которого появилась на поверхности, едва только Черная Борода очистил себе проход.

— Караул! — слабым голосом прокричал дон Арчимбальдо, отфыркиваясь. — Прадо! Где ты? Ау! Ау!

— Ау! Ау! Я здесь! — раздался голос попугая откуда-то из недр белесой гущи.

В воздухе послышался шум крыльев. Прадо вынырнул из тумана и аккуратно приземлился адмиралу на макушку.

— Прошу прощения, ваше превосходительство!

— Прадо! — обрадовался адмирал. — Мне плохо! Я тону! — жалобно сказал он и будто в подтверждение своих слов ушел под воду.

Прадо цепким клювом ухватил его за жабо.

— Не надо тонуть! — проскрипел попугай, возвращая адмирала в исходное положение. — Посидите тут, я сейчас что-нибудь придумаю!

— Прадо, не уходи! — со слезами в голосе попросил дон Арчимбальдо. — Прадо… — всхлипнул он. — Прадо, я думал, тебя уже нет в живых…

Прадо тоже прослезился и приобнял, как мог, рыдающего адмирала.

— Ну ладно, ладно, — утешал попугай несчастного морехода. — Не плачьте, все будет хорошо! — сказал он и чмокнул дона Арчимбальдо в макушку.

Нужно было срочно что-то предпринять, иначе им обоим тут придется худо, подумал про себя Прадо, зорко всматриваясь в проплывающие мимо куски галеона, в надежде найти среди них хоть какой-нибудь подходящий обломок.

Туман опять сгустился. Казалось, он никогда не выпустит одинокий корабль из своих влажных объятий. На смену бурной радости, охватившей команду после взрыва испанского галеона, снова пришло уныние. Тоскливо смотрели пираты на грязно-молочную пелену, закрывшую от них весь мир.

Абракс стоял у штурвала, сменив Калифакса, которому надоело стоять просто так без дела, бессмысленно держась за деревянное колесо. Еще недавно насвистывавший бодро песни, теперь он притих и грустно дышал Абраксу в затылок. Брабакс по-прежнему возился с чашей. Он с головой ушел в свое занятие, упорно пытаясь раскусить этот крепкий орешек, и не обращал ни на кого внимания.

— Куда нас несет? — тихо спросила Анне, ни к кому не обращаясь.

— Вперед, — односложно ответил Абракс.

— А может, мы просто ходим по кругу, — сказал Калифакс, поежившись при мысли, что им никогда не выбраться из этого заколдованного места. — Мне страшно, — прошептал он посиневшими от холода губами.