Аня Амасова - Пираты Кошачьего моря. Капитан Джен

Единственная поднятая лапа принадлежала Архивариусу.

– Прекрасно! – выдохнула Джен. – Архивариус, ты будешь обучать грамоте этого ребенка и всю команду.

Наверное, этого могло быть вполне достаточно для начала, но со всех сторон посыпались вопросы:

– А как же уроки самообороны?.. И морских примет?.. Чтение карт и навигация?.. Навыки рыбной ловли?..

«Дети должны получать всестороннее развитие», – вспомнила Дженифыр слова тетушки Кэтрин. Если бы речь шла о бесполезных танцах или уроках хороших манер, Джен и ухом бы не повела. Но ведь пираты предлагали совсем другое!

– Хорошо, включаю все предметы в обязательную программу!

Зависть, страшная зависть к Уте-Путе съедала пирата по прозвищу Скелет.

– А я, может, тоже хочу знать японский! – заявлял он, вцепившись в дверь корабельного камбуза.

– Изучение японского языка, так же как и других искусств, – наставительно промурлыкал в ответ Кис-Ки-Сэй, – требует внимания, сосредоточенности и контакта ученика с наставником. Ты же, любезный друг, станешь отвлекаться на еду и чудесные запахи.

И правда, запахи во владениях Кис-Ки-Сэя – жареная рыбка, приправы и специи – сводили Скелета с ума.

– Я стану лучшим учеником! Такие иероглифы нарисую! Буду тарелки мыть, читая хирагану!.. Впусти меня, Кис-Ки-Сэй-сан!..

Но кок «Ночного кошмара» невозмутимо закрыл перед Скелетом дверь, оставив пирата сверлить ее долгим голодным взглядом.

– Итак, маленькая барышня, коннити ва, – Кис-Ки-Сэй поклонился Уте-Путе. – Коннити ва означает «добрый день». Кис-Ки-Сэй будет приветствовать тебя «Коннити ва, Утя-тян». Потому что ты – девочка. Ты можешь здороваться со мной «Коннити ва, сэнсэй». Потому что Кис-Ки-Сэй – твой учитель.

Утя понимающе закивала:

– У-тян! Ки-сэй! Конисива!

– О! Крошка Утя-тян покорила сердце учителя своими способностями! – японец-кок просиял. – За это я подарю ей миску вкусного молока. Ты можешь сказать «оригато», что означает «спасибо». Вежливость в японском языке – самое главное.

В первое же занятие, то ли благодаря своим способностям, то ли наполняемой молоком миске, Утя-Путя освоила первые строки хираганы – японского алфавита, которые читала нараспев:

– А-и-у-э-о… Ка-ки-ку-кэ-ко… Са-си-су-сэ-со… Та-ти-ту-тэ-то…

А еще – научилась писать свое имя: У-тян.

Урок каллиграфии был в самом разгаре, когда в дверь постучали.

– Дорогой Скелет! – продолжая следить за крохой, ответил кок. – Не терзай свои лапы! Пока песок в стеклянном сосуде не сделает дважды свой круг, я не примусь за создание обеда.

Но стук повторился, кто-то отчаянно и требовательно молотил по двери.

– Прости меня, Утя-тян, некоторые пираты не знают, что такое вежливость.

Степенно отперев камбуз, кок с интересом разглядывал молотящего. Это был не Скелет, не Весельчак и даже не Джен. В изрядно помятом сюртуке и сломанной шляпе перед ним стоял капрал с Гавгадоса!

С нижней палубы доносился лязг кинжалов. Можно было подумать, что двадцать точильщиков одновременно затачивают клинки. Но лязг перемежался выстрелами, так что не осталось сомнений: на «Ночной кошмар» напали гиены.

– Какая удивительная встреча! – Мордочка Кис-Ки-Сэя выразила такую неподдельную радость, что капрал несколько растерял свою решимость. – Последний раз я видел вас в самом восхитительном мисо [3]!

Упоминание о позорном полете в прибрежные воды Гавгадоса заставило капрала покраснеть. Все инструкции и правила (а в них предписывалось вежливо и твердо предложить пирату сдаться) вылетели из головы.

– Именем императора Гавгадоса! Отставить смешки! Выходи на бой!

Кис-Ки-Сэй засиял еще больше и быстро поклонился раз пять или восемь:

– Сражаться с таким достойным противником – большая честь для меня. Я буду счастлив погибнуть в этом бою! И сделаю себе харакири, если проиграете вы…

Он вытащил из-за спины катану – длинный японский меч, которому еще прапрадед дал имя Несущий Сон. Капрал, хоть и увешанный ножами, оторопел: что весь его арсенал против меча самурая? А главное, в голове – это все от воды, конечно, говорила же мама: мойся как можно реже, – ни одной инструкции, что теперь делать?