Петр Северов - Легенда о черном алмазе

Краюху хлеба и стакан молока дедушка Митрофан первому подал Емельке. Тот встал, поклонился и, прежде чем есть, поцеловал краюшку. Этому его учили когда-то в детдоме. И Костик, и Анка тоже сначала поцеловали свои куски ржаного, пахнущего степью хлеба.

Дедушка часто заморгал, и глаза у него почему-то стали влажными.

Покончив с молоком и хлебом, Макарыч аккуратно смел на ладонь крошки и отправил в рот, потом поставил на стол большую миску и налил в нее из ведра воды. Анка сообразила, что хозяин собирается мыть посуду, спрыгнула со скамьи и мягко, но решительно оттеснила деда от стола.

- Позвольте это мне, дедушка: у меня лучше получится.

Он ласково погладил ее светлые кудряшки:

- Вижу, ребята вы дельные. Только вот замечаю, что к себе домой не спешите… Тут у меня и возникает вопрос: а есть ли у вас дом?

Анка, вздохнув, покачала головой:

- Нету.

Дед присел к столу, чуточку отодвинул от себя лампу, постучал пальцами по краю гладкой доски.

- Та-ак,- протянул он в раздумье.- Сказать откровенно, я об этом еще там, на озере, догадался. Но… не стану расспрашивать. Если без дома и без родных - нелегко об этом рассказывать. Пожалуй, сначала, ради знакомства, я расскажу вам о себе. Если согласны…

Емелька ответил за всех:

- Согласны!

Анка старательно мыла стаканы, и в ее ловких руках они повизгивали, как живые.

- Одну минуточку,- попросила она жалобно.- Вот сейчас только выплесну воду…

- А у меня предложение,- сказал Костик.- Давайте поставим эту скамейку поближе к печке. И быстрее обсохнем, и поближе к огню - все же веселей.

Хозяин подождал, пока ребята передвинули скамью и устроились напротив печки, подбросил в жар еще пару поленец и присел немного в сторонке на низенький табурет.

- До чего же приятно вот так, после рыбалки, после купания в озере, посидеть у доброго огонька! Интересное приключение мы пережили: я, знаете ли, был уверен, что подцепил ее на крюк, старую плутовку-щуку, за которой охочусь уже не первый год. Вполне возможно, друзья мои, что она таких же размеров, как та шпала!

Емелька спросил насмешливо:

- Так это, может, не щука, а крокодил? Хотя откуда ему тут взяться? И сколько ж такой рыбине лет?

Митрофан Макарыч слегка обернулся на своей низенькой табуретке и снисходительно взглянул на Емелю:

- Вот я услышал в твоем голосе, молодой человек, недоверчивые нотки. А что, если я сообщу тебе такой поразительный факт, что хищная пресноводная рыба, то есть щука, может прожить и сто, и двести, и триста лет?..

Он легко поднялся с табуретки, прошел в соседнюю комнатенку, чиркнул там спичкой и сразу же возвратился с толстенной книгой в руках. Из среза книги виднелись полосочки закладок, и по одной из тех полосочек Митрофан уверенно раскрыл том, кивнул Емельке:

- Читай вслух. Те строчки, что отмечены красным карандашом.

Когда-то в детдоме, во втором классе, Емельян Пугач получал по устному чтению пятерки. Читал он уверенно и очень громко, лишь иногда запинаясь на незнакомых словах. Вот и теперь принялся читать бойко и голосисто, но неожиданно запнулся, растерялся и замолчал.

Костик и Анка поднялись со скамьи и стали заглядывать в раскрытую страницу.

- Читай еще раз,- попросила Анка.- Только не кричи и не заикайся. Это про такую шпалу, как мы поймали, но про живую!

И Емелька прочел еще раз: «…В тысяча четыреста девяносто седьмом году в озере вблизи Хейльбронна была выловлена с помощью невода щука, запущенная в то озеро еще в тысяча двести тридцатом году императором Фридрихом Вторым-Барбароссой. Об этом сообщила надпись на золотом кольце, вставленном в жаберную крышку рыбы. Значит, после запуска щуки в озеро прошло двести шестьдесят семь лет. Длина этой рыбины была в пять и семь десятых метра, а вес ровно сто сорок килограммов. Скелет этой щуки и кольцо и поныне хранятся в музее в городе Мангейме».

Сложив на груди руки и вскинув бороду, дед Митрофан довольно усмехнулся:

- Ты рано, приятель, закончил чтение. Найди ту самую страницу - вон, по синей закладочке, и дочитай.

Почему-то робея, Старшой прочел: «…В конце восемнадцатого века, под Москвой, при чистке Царицынских прудов была поймана щука более двух метров длиной. В ее жаберной крышке оказалось кольцо, надпись на котором сообщала, что эта щука была запущена в пруд царем Борисом Годуновым в конце шестнадцатого столетия… Так было еще раз доказано, что щука может прожить несколько веков».