Алан Чароит - Ведьма Дивнозёрья

Хорошие оценки? Но она может получить их и сама. Новое платье, как у этой городской Вики? Да ну, ерунда! Может, попросить вернуть их прежнюю дружбу с Шуриком? Нет, в дружбе, как и в любви, насильно мил не будешь…

— Я хочу понимать язык животных! — выпалила Тайка.

Она действительно не раз мечтала об этом еще с детства.

Греза глянула изумленно:

— О таком меня еще не просили. Не уверена, что это маленькая мечта. Но, в конце концов, и я не впервые исполняюсь. Попробую. Но обещать не буду…

Она щелкнула пальцами. На первый взгляд ничего не изменилось.

— Постой-ка! — Тайка каким-то внутренним чутьем поняла, что удивительная гостья сейчас исчезнет навсегда. — Куда ты теперь?

— Домой, — Греза указала рукой вверх. — Если когда-нибудь увидишь падающую звезду, знай: это одна из нас. Как же хорошо, что люди до сих пор не разучились мечтать. Ты не представляешь, какое это счастье для мечты — сбыться.

На следующий день Шурик притащил шашлыков.

— Свежие, сам сегодня нажарил. Специально для тебя.

— Спасибо, — Тайка поставила кастрюльку на стол. — Как Ромуальд?

— Выспался, гад. Знаешь, я ему немного завидую… — Шурик вздохнул.

— А что ты сам загадал бы Грезе? — Отчего-то Тайке было очень важно услышать ответ.

— Веришь, с самого утра голову ломаю, но так ничего и не придумал. Будто бы нет у меня ни одной толковой мечты. — Лицо Шурика стало еще более виноватым, светлые брови сошлись домиком на переносице.

— Это никуда не годится, — Тайка насупилась. — Нужно исправляться.

— Я попробую, — он улыбнулся. — В следующий приезд доложу об успехах.

— Уже уезжаешь? — Тайке вдруг стало грустно, но она не подала виду. — Ну, стало быть, доброго пути тебе, Алекс.

Он обернулся на пороге:

— Это для них Алекс. А для тебя по-прежнему Шурик, лады?

Тайка, шмыгнув носом, кивнула.

На кастрюле звякнула крышка, острые когти шкрябнули по эмали. Пока Тайка прощалась с Шуриком, коловерша под шумок стащил несколько кусков шашлыка.

— Ах ты ж! — Тайка замахнулась полотенцем. — Ворюга! За тобой глаз да глаз!

Коловерша ловко увернулся и заклекотал. Юная ведьма услышала отчетливое: «Жадина».

— Постой, это ты сейчас сказал? — Тайка обмерла: неужели у Грезы получилось?!

— Нет, твоя бабушка! — проворчал Пушок со шкафа; голос у него был низкий, скрипучий. — Я, может, всю жизнь мечтал об этих шашлыках, а ты… Эх, люди!

— Ой, прости, я поделюсь, — Тайка отложила для коловерши несколько сочных кусков. — Мечты должны сбываться, Пушок. Ведь это делает их счастливыми.

— Хозяйка, тут твоя помощь нужна, — донесся приглушенный голос домового Никифора.

Тайка заглянула в чулан под лестницей и не ошиблась: Никифор был там, и даже не один. Второго домового — рыжего и чумазого — она разглядела не сразу: тот спрятался за банками с соленьями.

— Вылазь, Сеня, — Никифор подмигнул рыжему. — Наша Таисья — ведьма добрая, отвечаю.

— Арсений, — гость протянул грязную лапку с узловатыми пальцами. — Можно, я у вас поживу немного?

— Чувствуй себя как дома. — Тайка пожала руку и украдкой вытерла испачканную ладонь о фартук. — Хочешь молока?

Никифор дернул ее за подол платья:

— Лучше послушай, хозяйка, чо у Сени стряслось. Дело-то сурьезное.

Домовой Арсений вытер нос рукавом и тоненько запричитал:

— Ой, беда-беда, кручинушка. Из дома родненького выселили, супостаты!

— Кто? Хозяева? — Глаза наконец привыкли к полумраку, и Тайке удалось рассмотреть гостя получше: латаная-перелатаная косоворотка, полуразвалившиеся лапти, нечесаная борода — одним словом, непутевый. И пахло от него кислой бражкой.

— Нет у меня хозяев, — всхлипнул Сеня. — Я это… из дома на окраине.

Заброшенный дом в Дивнозёрье знали все: кривенький, с облупленными наличниками и покосившимся забором. Он переходил от хозяина к хозяину, попутно обрастая дурной славой. Одни видели там призраков, другие грешили на шишигу, кое-кто считал, что это домовой одичал и чудит, но все сходились во мнении, что в доме нечисто.

Глядя на Арсения, Тайка легко поверила бы в историю об одичавшем домовом, если бы этот самый домовой сейчас не сидел перед ней, дрожа от страха.

— Тогда кто?

— А я почем знаю? — Сеня влез на бочонок из-под квашеной капусты. — Бывало, сам озорничал, каюсь. Так все озорничают!