Алан Чароит - Ведьма Дивнозёрья

— Зачем тебе? — Майя вытянула из волос нить водорослей. — Он никогда не вырастает дважды в одном месте. Да и не сезон уже.

— Там был чужак, он что-то посадил в землю, и я хочу узнать что. — Ноги стыли, но Тайка не спешила выходить из воды.

— А что, сама не найдешь? — мавка усмехнулась.

«А еще ведьма, называется», — ожидала услышать Тайка, но Майя если что-то подобное и думала, то вслух говорить не стала.

— Хорошо. Приходи сюда завтра в это же время. Я попробую разузнать, что к чему.

Она махнула рукой с перепонками между пальцев и беззвучно ушла под воду. А Тайка, подобрав босоножки, поплелась домой.

У калитки возле дома деда Федора она увидела Маришку. Та стояла, прислонившись спиной к забору, и глядела в небо, вздыхая. Ветер развевал ее волосы, похожие на тополиный пух. Заслышав шаги, она вздрогнула и обернулась:

— Ой, это ты? А я думала, Мир вернулся.

— Какой еще Мир? — Тайка подняла бровь.

— Ну, Мирослав, наверное. Или, может, Владимир. Я полное имя не спрашивала. Когда тебя не дождалась, пошла сама на лавочки к ребятам, а там — он. Мы посидели немного и ушли гулять, завтра еще пойдем… Он такой классный, рассказывает интересно. А как узнал, что я пою, сразу захотел послушать.

— И где вы были?

— Да тут, недалеко: по кромке леса вдоль реки.

Странно, Тайка искала их там же… Ночной лес мог скрыть все, что угодно, но пение разнеслось бы по реке на милю вокруг.

— А познакомишь меня с Миром?

Маришка прищурилась:

— Он сказал, что знает тебя, а ты его, выходит, нет? Что за шутки? Он что, твой бывший?

— Нет, что ты! — Тайка замахала руками. — Я его просто не запомнила, наверное.

Маришка все еще косилась на нее с недоверием.

— Если бы ты его встретила — никогда бы не забыла. Так что либо не видела, либо врешь. Спокойной ночи.

Она хлопнула калиткой, оставив Тайку в недоумении: что бы все это значило? Может, летун-перелистник Маришке встретился? Эти змеи подколодные умеют морочить девкам головы, перекидываясь в парней — в знакомого, если кого-то ждешь, или в незнакомого, какого мечтаешь встретить. Вот только всех перелистников еще старая ведьма Таисья извела вместе со змеенышами, чтобы не пакостили. Неужто один все же остался?

— Пушок, ты не помнишь, чего не любят перелистники?

В бабкиных записях о змеях подколодных ничего не нашлось, и Тайке пришлось обратиться к эксперту.

Коловерша перестал вылизываться и поднял уши торчком:

— Три эскимо!

— В смысле? Их можно отпугнуть мороженым?

— Что? А, нет… — коловерша заухал: так он смеялся. — Это плата, за которую я отвечу на твой вопрос.

— Ах ты, вымогатель пернатый!

— Тая, ничего личного — это просто бизнес, — коловерша распушился: ему казалось, что так он выглядит более важным.

Тайка вздохнула, помешивая ложкой суп:

— Ладно, будет тебе три эскимо, гангстер недоделанный. Говори уже!

Пушок облизал усы, предвкушая лакомство:

— Это же змеи. Они не любят шум, запах чеснока и собачьей шерсти.

— Так просто? Чеснок у нас на участке растет. Шерсть можно у Аленки выпросить: она своего Снежка каждый день вычесывает. А вот шум… Это что же, надо будет орать и ногами топать?

Коловерша округлил желтые глаза:

— Тая, это неизящно. Твоя бабушка, к примеру, включала перелистникам «Металлику»!

Весь следующий день Тайка мастерила для Маришки оберег, вот только та его не взяла:

— Фу, убери. Воняет!

— Оно и должно вонять, это для…

— У меня аллергия на чеснок, — Маришка вырвала пахучий мешочек из Тайкиных рук и зашвырнула в кусты. — И выруби эту ужасную музыку.

— Но так нельзя!

Тайка, охая, втянула руки в рукава и полезла в высокую крапиву. Кусачие стебли жалили даже сквозь рубашку, на плечах вздулись красные полосы. Когда же Тайка вылезла из кустов, сжимая в кулаке свой оберег, Маришки уже и след простыл.

На опустевшей лавочке хрипела Тайкина колонка: кажется, в ней садились батарейки. А на том конце улицы две едва различимые фигуры уходили вдаль, и дурное предчувствие вновь нахлынуло душной волной. Тайка бросилась за ними, но, увы, не догнала.

А сразу после заката к ней приковылял дед Федор — раскрасневшийся, с трясущимися руками и бородой:

— Беда у нас, Таюша. Маришка моя вернулась с гулянки и слова сказать не может. Лишь мычит и плачет. Околдовали ее, не иначе.

Тайка, вздохнув, накинула на плечи вязаную кофту и пошла разбираться.

Старик не соврал: Маришка в самом деле мычала, размазывая тушь по щекам. Вся комната пропахла валерьянкой.