Морли Каллаган - Клятва Люка Болдуина

Выходящее на залив окно украшали пёстрые ситцевые занавески. Но Люк почти не обратил на всё это внимания.

Это была чужая комната.

– Я уверена, что у тебя будет чистота и порядок, Люк, – весело сказала тётя, начиная разбирать его вещи и аккуратно развешивать их в стенном шкафу. – Всегда вешай свою одежду. Многие из этих вещей тебя вряд ли пригодятся здесь в деревне. Зато прежде всего нужны толстые башмаки.

– Тётя Элен, насчёт этой собаки… – нерешительно начал он.

– Насчёт Дэна? А в чём дело?

– Во-первых, такой доброй морды, как у него, я ещё никогда не видел.

– Да, Дэн – славный пёс, – без энтузиазма отозвалась тётя. – Порой я даже забываю о его существовании, так я к нему привыкла. Он у нас уже очень давно.

– А он породистый?

– Да, хотя сейчас в это трудно поверить.

– А что он делает?

– Ничего. Абсолютно ничего. Он, так сказать, на пенсии… Тебе у нас понравится, Люк. Будешь купаться в реке и ходить в лес. Знаешь, Люк, ещё когда тебя не было на свете, твой отец часто приезжал к нам, и они с дядей Генри ходили на охоту в лес на том берегу реки.

– Правда?

– Да. Я хорошо помню те годы, – вздохнув, сказала она, забыв про штаны, которые держала в руках. – Я тогда только вышла замуж за дядю Генри, который стал делать первые успехи. Я с самого начала знала, что он будет преуспевать. Если ты, Люк, хочешь преуспевать и уметь обращаться с людьми, когда вырастешь, не спускай глаз с дяди Генри.

– Именно так и говорил папа, – подтвердил Люк, чуть нахмурившись.

– Да, твой отец знал, что даёт тебе отличный совет, Люк. И ты будешь учиться у дяди Генри.

– Но, тётя Элен…

– Что, Люк?

– Чему именно я должен учиться у дяди Генри?

– Ну и вопрос ты мне задаёшь! – удивилась она. – Разве мальчику не следует знать, как жить на свете?

Тётя Элен так верила в своего мужа, что ей и в голову не приходило сомневаться в его умении наставить мальчика на путь истинный. Под руководством мужа она жила легко и в удовольствие. Всё всегда было на месте. Рядом с дядей Генри ей никогда не приходилось сидеть и раздумывать, как поступить. Поскольку у неё не было собственных детей, она было подумала, не нарушит ли появление Люка в доме её покой, но дядя Генри убедил её, что

Люк быстро привыкнет к их образу жизни, и она тотчас же с ним согласилась.

– Что это? – спросила она, увидев, что всё ещё держит в руках штаны Люка. – А, да, твои брюки. – И вдруг, потянув носом, заволновалась. – О господи! Палёным пахнет! – воскликнула она. – Перед тем, как ехать на станцию, я поставила в духовку мясо.

В сопровождении Люка она побежала на кухню, открыла духовку, вытащила противень и внимательно потыкала мясо вилкой.

– Дядя Генри терпеть не может, когда мясо пережарено, – объяснила она. – Слава богу, этого не случилось…

Иди погуляй, Люк.

Люк вышел из дома и с удивлением увидел, что собака ждёт у крыльца. Пёс не спал и не сидел. Он ждал.

– Пошли, – сказал Люк, и собака медленно затрусила вслед за ним.

Сначала они постояли возле мельничной запруды, глядя на лес, куда, по словам тёти Элен, отец Люка и дядя

Генри часто ходили на охоту. В лесу с виду было темно и холодно, и Люк, почёсывая голову и хмурясь, не мог понять, почему ему всё-таки хочется поскорее очутиться там. Это желание встревожило его, но через минуту он уже забыл о нём, потому что его интерес привлёк вой вгрызающихся в брёвна пил, похожий на предсмертный стон, какого ему, правда, ещё не доводилось слышать.

Звук этот то рос, то падал и снова рос, и он подошёл поближе к входу в лесопильню. Ему хотелось посмотреть, что там происходит, но самому остаться незамеченным, а потому он решил заглянуть в окошко у входа. Вокруг вся земля была покрыта золотистыми опилками, и когда он бесшумно шагал по опилкам, у него было такое ощущение, будто он идёт по толстому золотистому ковру.

Пока Люк, приподнявшись на носки, старался дотянуться до окошка, собака в ожидании улеглась на опилки футах в десяти от него.

В дверях лесопильни появился пожилой человек в синем комбинезоне. У него были седые волосы ёжиком и густая, неровно подстриженная седая борода. Шёл он неторопливо, шаркая ногами, и нёс доску длиной в четыре, а шириной в два фута. Это был Сэм Картер, который вот уже десять лет, не пропустив ни единого дня, трудился на дядю Генри. Он жил один в наспех сложенном из камня доме в полумиле от лесопильни по направлению к городу, никогда не общался с соседями, ни с кем не водил компании, никогда не был женат, не пил, не тратил денег и жил чрезвычайно экономно. Он был превосходным работником, но смеха его люди ни разу не слышали. Несчастным его нельзя было назвать, но ощущение удовольствия он испытывал только в одном случае: когда выполнял порученное ему дело.