Герман Коробейников - Пещера Рыжего монаха

— Ладно, в другом месте читай, где про золото. Василид взял из папки другой лист:

— «а) Исключаются из списка два осла за № 8 и 11, из которых один пропал, а другой издох от объедения, забравшись ночью в гостиничную кухню.

б) Штрафуется официант Никита Ладный за дерзкий ответ дворянину Нашакадзе.

в) Производятся из телят в коровы за достижением надлежащего возраста № 6 и 10, о чем объявляется по управлению поселка…»

— Вот тебе и клад! — Василид рассмеялся.

— Еще где-нибудь почитай, — неуверенно попросил Аджин.

— Читай не читай — одни глупости. Ну и умора! «Производятся из телят в коровы»… Федя узнает — обхохочется.

— О чем я узнаю? — спросил Федя, появляясь из-за стены.

— Аджин говорит, что в этих бумагах про клад написано.

— Где нашли?

— Да вот… — буркнул Аджин, кивая на открытый тайник.

Федя поспешил туда, осмотрел углубление в стене, потом присоединился к друзьям.

— Ишь ты! Кто нашел?

— Он и нашел, — сообщил Василид.

— Как же это, когда?

Аджин с неохотой отозвался:

— Худыш нюхал, нашел, потом мне показал.

— И молчал до сих пор. Хорош гусь!

Аджин сплюнул с досадой:

— Хотел этот… как его… подарок сделать.

— Сюрприз, ты хочешь сказать? — вежливо осведомился Федя. Аджин молчал, глядя в сторону.

— Ну ладно, что там написано?

— Глупости одни, — отмахнулся Василид. Федя бегло ознакомился с содержимым папки.

— И верно, чепуха какая-то.

Но тетрадью он заинтересовался.

— Жаль, не по-русски написано. Что же делать?

Василид вдруг оживился:

— Постой-ка! У отца Георгия книги вроде бы такими же буквами написаны, по-латыни. Давай я ему покажу тетрадку!

Федя подумал немного:

— Нет, не годится. А вдруг тут важное что-нибудь кроется, незачем ему знать. Сделаем так: спишем три слова, ты дай ему перевести, а там видно будет. Только не говори, откуда взял.

Так и порешили, благо карандаш и бумага были под рукой. На обрывке листа Федя печатными буквами тщательно скопировал первые попавшиеся слова и вручил бумагу Василиду.

— Кого сюда, кроме нас, леший носит? — раздумчиво произнес Федя.

— Не поминай нечистого, — тихо попросил Василид.

За разговорами как-то забыли, что у тайника есть хозяин. Все разом опасливо оглянулись по сторонам. Но Федю просьба послушника раззадорила.

— Может, это Рыжий монах? Выгляни он сейчас вон из-за той стены, я бы не удивился.

— Проглоти язык! — буркнул Аджин.

— Царица небесная! Страсти какие! — зашептал испуганно Василид. — Не говори так, беду накличешь.

— Уж и пошутить нельзя. Если что кому непонятно, так сразу Рыжий монах мерещится. Ты его видел? — спросил он, толкнув локтем Аджина.

— Я не видел, люди видели. Один раз он вон там сидел, — Аджин указал на склон соседней горы, — и на город смотрел. А ночью после этого такой холод был — хайт цараби! — все цветочки на деревьях замерзли. Фруктов в том году совсем не было. А Накопи-Смил как-то гнал домой буйволицу. Его на дороге встретил. Думает — быть беде. Встал утром — нет буйволицы.

— Подумаешь! Всё случайности, совпадения.

Как бы то ни было, тайник оставлял обширное поле для догадок. Посовещавшись, решили пока все уложить на место.

Заложив тайник, вернулись к своим раскопкам.

После часа работы Федя вдруг почувствовал, что камни завала готовы прийти в движение. Охваченный волнением, он остановился. Клад ли, не клад, но оказаться в подземелье, где уже сотни лет не ступала нога человека!

— Аджин, Василид! — позвал он. — Спускайтесь сюда. Василид, свечи захвати: кажется, докопались.

Через минуту все трое стояли перед остатками завала. Федя примерился и, размахнувшись ломом, ударил по одному из камней. После третьего удара камень выскочил из гнезда, соседние камни начали оползать, и, наконец, вся стена обрушилась, открыв зияющий неровный проход.

С минуту, пока оседала пыль, мальчики вглядывались в глубину подземелья. Но на лестнице было сумрачно, а дальше и вовсе темно. Оттуда тянуло сыроватым прохладным воздухом.

Держа над головой горящий свечной огарок, Федя первый двинулся вниз. Миновав последние ступени, оказались в подвале. Василид зажег свечу и укрепил ее на выступе стены.

Аджин разочарованно свистнул.

Вдоль неоштукатуренных, почерневших стен просторного подвала валялись лишь кучи хлама, среди которого можно было разобрать треногую скамью, деревянную ступку с пестом, тоже деревянным, дырявый чугунный котел, глиняный кувшин, заткнутый деревянной пробкой.