Аня Амасова: Пираты Кошачьего моря. На абордаж!

– Здорово! – Джен даже подпрыгнула от счастья. – А чего же вы раньше молчали? А?

– Дело в том, – тетушка Кэтрин вздохнула и удобнее устроилась в кресле, – дело в том, что мой несчастный брат Флинт Котес выбрал для себя весьма… гм… странное… да, именно странное, если не сказать сомнительное, занятие, которое не позволяет упоминать его имя в обществе…

– Вот как?

Джен глядела на тетушку во все глаза. В них читалось безмерное любопытство, так свойственное юным созданиям.

– Да-да, Дженифыр. Он не стал ни лордом, ни монахом, ни землевладельцем, как это принято в высшем свете. Он также не стал ни доктором, ни учителем, что могли бы принять. Он купил корабль, на котором с давних пор промышляет… гм… торговлей. Согласись, это не совсем благородное занятие.

– Корабль? Но почему? – недо-умевала Джен.

– Видишь ли, – ответила добрая тетушка, – вода – самая непостижимая и самая беспощадная стихия. Иногда море так завораживает своей красотой, своим непостоянством, что некоторым хочется бросить ему вызов или посвятить всю жизнь…

– Так сделал и мой отец?

Тетушка Кэтрин взглянула в огромные зеленые глаза племянницы. В сгущавшихся сумерках ее зрачки казались бездонными. И в них было столько же безрассудной отваги, сколько и в глазах троюродного брата.

– Да, моя маленькая. Так он и сделал. Теперь Флинт Котес ходит на своем корабле от порта к порту, торгует всякой всячиной: рыбой, креветками, пряностями, – и покоряет свои волны. Таков его выбор.

Лунный свет проник в комнату тетушки Кэтрин, и та спохватилась:

– А теперь иди в постель, моя крошка. Надеюсь, теперь ты знаешь достаточно, чтобы быть снисходительнее и добрее по отношению к Болонии. А еще – попытаться дружить с кузинами. Полагаю, завтра ты со всем прилежанием отнесешься к занятиям, ведь так?

– Да-да, конечно, – ответила Джен.

Сейчас она настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как невольно обманула любимую тетушку. Впрочем, и тетушка Кэтрин была не совсем откровенна со своей племянницей.

Джен не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок и думала об отце. Быть может, ему и вовсе не известно, что она у него есть? Или он скучает по своей дочери так же, как она по нему? Возможно, он просто не знает, как тяжело ей здесь, как грустно и одиноко. А если б знал, забрал бы к себе, на корабль.

Она могла бы стать юнгой. Для начала. Со временем доросла бы до помощника капитана. Изредка проваливаясь в дремоту, Джен видела очертания незнакомых берегов, аборигенов-купцов, шумные рынки, высокие волны, а главное – отца, стоящего на капитанском мостике с капитанской же трубкой во рту.

Ближе к утру Джен выпотрошила свою копилку, достав из недр плюшевой мышки двенадцать золотых монет. Собрала в саквояж носовые платки, зубную щетку, полотенце и бальную юбку. Затем накинула плащ и тихо-тихо спустилась по черной лестнице.

Сердце стучало так, что малышке Джен казалось, будто оно способно разбудить весь дом и даже обитателей соседнего поместья. Но ничего не случилось. Никто не проснулся. Засов легко отодвинулся, даже не скрипнув. Дверь отворилась, и Дженифыр оказалась на заднем дворе.

Ни одна горничная, ни один поваренок, да и вообще ни одна живая душа в доме не заметили, как исчезла маленькая Дженифыр. И неудивительно – все сладко спали в своих постелях и видели привычные сны.

Уже стоя перед высоким забором, ограждавшим владения тетушки Кэтрин, Джен вдруг испугалась. Шерстка ее встала дыбом, и лапки подогнулись от страха. Но подувший с залива ветер принес запах моря. Запах водорослей, соленой воды, свежей рыбы и еще чего-то таинственного и неизведанного манил, словно бант на веревочке. Отказаться невозможно. А значит – нет пути назад. Джен решилась.

– Прощай, дом! – прошептала она, оглянувшись. – Прощайте, тетушка Кэтрин! Прощайте, миссис Болония. И вы, мои сестрички, тоже прощайте.

Она высоко подпрыгнула. Луна на мгновение осветила фигурку в темном плаще. Секунду спустя Дженифыр оказалась по другую сторону забора.