Ирина Стрелкова - Опять Киселев

— Так, — согласился Фомин.

— Я убежден, что Саша, едва лишь понял, во что его втянули, стал искать способа выйти из фирмы Анатолия Яковлевича. К тому же в это время он познакомился в клубе на танцах с Леной Мишаковой. Однажды она пригласила его к себе домой. Представьте себе такую сцену. Усадьба Мишаковых. Справа — новый дом Павла Яковлевича, слева — старая избушка Анатолия Яковлевича. Саша входит в калитку и сталкивается с Анатолием Яковлевичем. Отец Лены видит из окна, что новый знакомый его дочери здоровается несколько скованно с Анатолием Яковлевичем. Делишки братца прекрасно известны Мишакову-Богатому. Ему достаточно спросить Сашу, где и кем он работает, чтобы догадаться, какова его роль в фирме.

— Художественный вымысел! — перебил Фомин.

— Не спорь, он интересно рассказывает. — Валентина Петровна встала из-за стола и сходила на кухню за чайником. — Продолжай! — попросила она Володю, разливая по чашкам крепкий чай.

Володя победно оглянулся на Фомина.

— Не удержусь от того, чтобы не порассуждать о сходстве и несходстве двух братьев. Оба они, в общем-то, из породы хищников. Но Павел Яковлевич, как он сам говорит — и не врет! — истинный законник. Ему нравится грести деньгу открыто, смело, красиво — конечно, в его представлении о красоте жизни. А его брат Анатолий Яковлевич прячется в нору и крадет, крадет, крадет — скромненько, помаленечку, полагая, что ничем не рискует, что облик вечного неудачника — надежная защита. Павел Яковлевич открыто презирает братца, но не за бедность, как считали в Посаде. Возможно, Мишаков-Бедный прятал куда больше, чем тратил Мишаков-Богатый. Павел Яковлевич презирал Анатолия Яковлевича за мышиное трусливое воровство. Он был убежден, что рано или поздно брат угодит в тюрьму. Свое отношение к Анатолию Яковлевичу отец Лены перенес и на Горелова. Для него Саша — несчастный дурачок, играющий в кошки-мышки с законом, да еще по мелочи, по пятерке.

Саша Горелов вернулся из армии с твердым намерением не возобновлять связей с фирмой. Именно поэтому Саша, имея специальность шофера, устраивается на работу в механический цех. Он полагает, что здесь окажется абсолютно ненужным Анатолию Яковлевичу. Наивная надежда! У Анатолия Яковлевича железная настойчивость, он точит и точит бедного парня; возможно, фирме как раз требуется шофер. А тут еще Игорь Шемякин, школьный товарищ Лены. Он тоже вернулся из армии. Его бабушка раньше работала в сортировочно-моечном цехе. Игорь знал про махинации с обтирочными концами и про участие в них Горелова…

Володя вкратце поведал своим слушателям про случайную встречу в больнице с истопником-писателем, про замасленные концы, которыми истопник-писатель чуть не тыкал Володю в нос, и про презрительный отзыв Игоря о Горелове.

— Однажды, — продолжал Володя, — Игорь встречает на Фабричной Лену и Сашу, отзывает Сашу в сторонку и требует оставить Лену в покое: «Ты все равно скоро сядешь! Не ломай девчонке жизнь». Именно после этого Саша делает колоссальную глупость — идет к Павлу Яковлевичу. То ли он просил защиты, то ли, не догадываясь о законности всех действий этого дельца, пытался шантажировать Павла Яковлевича, то ли угрожал пойти в милицию и все рассказать про делишки его брата. Скорее всего, он кидался от просьб к угрозам. Павел Яковлевич его выставил. Законнику ни капельки не жаль было Анатолия Яковлевича пускай Саша его сажает. И к тому же законник знал, что разоблачение фирмы не спасет Сашу от скамьи подсудимых — он соучастник. Конечно, в случае явки с повинной суд не накажет парня слишком сурово, примет во внимание все смягчающие вину обстоятельства, но Лена… Лена непременно должна будет в нем разочароваться. «Иди, жалуйся!» — кричит Павел Яковлевич вслед Саше.

— Воображение! — Фомин усмехнулся. — А факты? Кто видел и слышал?

— Спроси об этом Анатолия Яковлевича! — уверенно парировал Володя. — Он и видел и слышал. Саша сделался опасным для фирмы… И вот в ту ночь Анатолий Яковлевич не спит. Ему нужно еще раз поговорить с Гореловым, припугнуть. Но не возле дома. Анатолий Яковлевич и Саша идут по улице Лассаля в сторону Фабричной. Их случайно видел в ту ночь один дед-голубятник…

— А ты случайно разговорился с этим стариком! — язвительно вставил Фомин.

— Представь себе, я с ним не перемолвился ни словечком! — с достоинством сообщил Володя. — Он рассказывал про этот ночной эпизод не мне, а одному больному. А я действительно по чистой случайности сидел рядом на лавочке. Ты, Фома, только что иронизировал: «сточные воды»… Но ведь о том, что больные — самые осведомленные люди, говорил еще доктор Вернер Григорию Александровичу Печорину.