Юз Алешковский - Кыш и Двапортфеля [сборник]

Все захохотали.

– Поймай! – крикнул мне Васильков.

Я догнал «лису» (кошка не успела из неё вылезти) и принёс обратно. Васильков вынул кошку из лисы и передал хозяйке. Она сделала вид, что вот-вот упадёт в обморок, но всё же прижала кошку к груди и полезла в сумочку за деньгами.

– О моя Диди!.. Я обещала вознаграждение…

Она протянула Василькову рубль.

– Прекратите! – вежливо и обиженно сказал Васильков. – Товарищи! На днях мы поговорим с вами о работе с ребятами. Многие из вас могут помочь им отдыхать, вместо того чтобы забивать «козла». Следствие по делу черно-бурой лисы будет продолжено. Заверяю вас: я доведу его до конца!

Он передал лису Ксюше.

В этот момент к столу, опустив голову и надув губы, подошли Владик и Светка. Им было лет по шести.

Они набрали для смелости побольше воздуха и, перебивая друг друга, заговорили:

– Это… мы…

– Лиса упала…

– Она валялась…

– А кошка бегала…

– Засунули… в неё…

– Мы… больше не будем… – сказали они хором, не выдержав, разревелись и убежали.

Жильцы захохотали. Васильков развёл руками.

Мне показалось, что он опять немного недоволен из-за того, что все как будто сговорились помешать ему самому до конца довести следствие.

Меня всё время не покидала мысль о том, что нас с Гариком будут ещё пропесочивать на собраниях и сборах, но настроение было таким весёлым, что мне захотелось пообещать жильцам, как классному руководителю после разговора по душам, что-нибудь очень хорошее. Я даже поднял руку и заявил:

– Мы будем помогать скалывать лёд, собирать снег в сугробы и поливать двор до окончания школы!

– Правильно!..

– Давно пора!..

– Нечего бить баклуши! – добродушно заворчали жильцы.

И тут неожиданно, залпом, неизвестно откуда взявшийся, по собранию хлестнул ливень.

Все бросились в ближайшие подъезды, а Хабибулин и я сдёрнули со стола красную скатерть, прихватили графин с водой и стакан и, как капитаны, последними покинули корабль и… спрятались от дождя.

В подъезде стоял гул. Жильцы спорили о воспитании детей и о плохой работе детской комиссии домкома. Кто-то предложил Пашке войти в её состав, потому что молодёжи легче, чем старикам, следить за порядком во дворе.

Пашка, покрасневший от такого предложения, важно согласился и по своей рабочей привычке вытер белыми концами мокрый от дождя лоб.

Я протиснулся к Василькову и сказал:

– Речь у вас была – во!

– Я же в юридическом, – согласился Васильков.

И я попросил:

– Ведь вы будете писать начальству доклад про это сложное дело… Давайте я приду, а вы мне продиктуете. Заодно получится диктант. Можно?

– Это мысль! – сказал Васильков.

От радости я чуть не наступил на лапу пуделя из второго подъезда, а Ксюша виновато на меня посмотрела. Черно-бурая лиса, мокрая и жалкая, лежала у неё на плечах.

Я отошёл к Хабибулину. Он стоял у открытой двери. Ливень вовсю колотил по бетонному крылечку прямо у наших ног.

– Жалко, что дождь… Я бы завтра пополивал, – сказал я.

– Хороший дождь… – ответил Хабибулин.

И так вот всегда бывает: я, не успев подумать, надо это мне делать или не надо, выбежал под дождь и заплясал по асфальту, хлопая себя по взмокшей рубахе и умывая лицо ладонями. А рядом со мной, повизгивая от удовольствия, вертелся, колотя по лужам лапами, чёрный пудель, тоже выбежавший из подъезда.

– Серёжа! – с ужасом крикнула мама.

– Пардон! – гневно окликнули пуделя.

Я посмотрел на него, а он на меня, как будто спрашивал: «Пойдём или останемся под дождиком?»

– Серёжа!

– Пардон!

Я всё же первым возвратился в подъезд, чтобы мама не сказала: «Пудель и тот умнее тебя…»

Мама потащила меня домой по лестнице:

– Слушай, ну надо же голову иметь на плечах!.. А если ты схватишь грипп?

Я только поёжился от приятного озноба.

– Необходимо во дворе установить резервуар для запасов дождевой воды, – предложила хозяйка кошки, когда мы проходили мимо неё. – Дождевая вода прекрасно промывает волосы! Неужели трудно?..

– Совершенно верно! – поддержала её мама.

А старик пенсионер, который вчера за меня заступился, сказал мне:

– Молодой человек, поздравляю с полнейшей реабилитацией! Рад, что это произошло в течение одного дня. Я, позвольте заметить, в своё время ждал подобной минуты несколько лет… Очень, очень рад!

И я был рад, и мама тоже, хотя и не показывала виду: такой уж был у неё характер.

Дома она мгновенно раздела меня. Я даже не успел вырваться. Отец сказал маме: