Борис Бондаренко: Ищите Солнце в глухую полночь

Тихо падал снег, приятно холодил разгоряченные лица, и иногда кто-нибудь из них задевал за ветки деревьев, и иней медленно осыпался, ярко и остро сверкая в свете фонарей.

Они шли медленно и молча – они уже много и откровенно говорили в эту ночь, но о самом главном, что больше всего заботило и тревожило их, они молчали.

Для Маши главным была страшная новость, которую сообщил ей вчера Минский, и она помнила об этом каждую минуту и сейчас пыталась не думать о ней, но это никак не удавалось, и она боялась, что больше не выдержит. Но она выдержала, и всю ночь казалась спокойной и только чуть-чуть уставшей, ласково улыбалась Андрею, встречая его взгляд, танцевала с ним и с Олегом, смеялась их шуткам и шутила сама. И все время помнила об этом и знала, что когда-то – может быть, очень скоро, даже сегодня – придется говорить об этом, и она уже сейчас готовилась к разговору, боялась, и ждала его, и думала о том, что нельзя показывать своего страха. И ей удавалось это – она спокойно шла с Андреем, держа его под руку и слегка прижимаясь к его плечу...

А Олег думал о том, каким был прошедший год. Он вовсе не хотел думать об этом, когда собирался встречать Новый год, хотел пить, веселиться, танцевать, приглашая всех подряд, как он делал всегда в новогоднюю ночь, и забыть обо всех невзгодах и неудачах – ведь будет еще время подумать о них... И он действительно пил, и смеялся, и много танцевал, курил, рассказывал анекдоты, но никак не получалось то легкое и бесшабашное веселье, которого ждал он. Не исчезало настойчивое желание подвести итоги прошедшего года, дать точную и беспощадную оценку себе и своим поступкам и еще раз подумать: а что же дальше?

Андрей ни о чем не думал. Он вспоминал мелодию песни, которую впервые услышал только на сегодняшнем вечере. Это была одна из тех ярких и красивых, но довольно сентиментальных и чуть пошловатых мелодий, которые появляются время от времени и сразу же завоевывают эстраду, эфир и танцевальные вечера. Они нравятся всем, все их напевают, добывают эти пластинки – «на вечерок, всего на один вечерок», – слушают несколько раз подряд, и тогда, наконец, оказывается, что песенка глупая, чересчур простенькая и вообще сплошная сентиментальщина и серятина. А песня все еще изо дня в день звучит по радио, на вечерах, с магнитофонных пленок, и, заслышав ее, начинаешь морщиться, и с раздражением выключаешь радио, и захлопываешь окно. Наконец песня надоедает всем и ее быстро и надолго забывают.

И эта мелодия, которую сейчас вспоминал Андрей, уже успела всем надоесть, и уже не было желающих напевать и танцевать под нее, но Андрей слышал ее впервые и пытался вспомнить ее – она нравилась ему.

Они шли вдоль гранитного парапета набережной и теперь остановились и стали смотреть на ярко освещенное здание университета.

– Слушайте, народ, – сказал Андрей. – Хочу кино. Какой-нибудь жуткий детектив с пистолями, масками, шпагами и прочей бутафорией. Лишь бы не очень пошлый. А? Есть что-нибудь на примете?

– Ежели поискать – найдется, – ответил Олег.

– Так что – программируем поиски? А, жена?

– Как хочешь, – улыбнулась Маша.

– Тогда делаем так, – сказал Олег. – До трех отсыпаемся, потом завтракаем и опохмеляемся, наносим два-три визита вежливости и в пять отправляемся.

– В пять? – опросил Андрей. – А почему не в семь?

– В семь поздно – промахнемся с билетами. А потом – что ты будешь делать до семи?

– Да почти ничего, – сказал Андрей. – Хочу просмотреть свои записи.

– Знаешь что? Иди-ка ты... В конце концов это Новый год или нет?

– Новый, а что?

– Ничего, – проворчал Олег. – Ладно, договорились. И давайте разбегаться – холодно, у Маши вон губы посинели.

– Так уж и посинели...

– Ну что ж, по домам, – сказал Андрей. – Значит, в восемь у нас, Олежка.

– В восемь? – спросил Олег. – Почему в восемь? Ты же сам сказал – в семь.

– Не может быть... – засомневался Андрей.

– В семь.

– Значит, я ошибся. Дело в том, что четвертого заседание кафедры и я должен быть во всеоружии.

– Ну, и что тебе даст этот час?

– Еще не знаю, – серьезно сказал Андрей. – Вероятнее всего – ничего, а может быть, какую-нибудь Америку открою.

Олег хмуро посмотрел на него и сказал:

– Ну ладно, шагайте.

– А ты? – спросила Маша.

– Я? – удивился Олег. – А что я?

– Ты разве не идешь с нами?

– Нет, я еще поброжу немного.

Маша озабоченно посмотрела на него и сказала:

– Только, пожалуйста, не пей больше. Олег усмехнулся.