Герман Матвеев - Тарантул. Повесть

- Это уж какая-то мистика, - с улыбкой сказал Иван Васильевич.

- Я не принимаю ваших идей именно потому, что они узки. Материализм убивает всякую фантазию, воображение… Скучное учение.

- А вам нравится обманывать себя даже сознательно?

Лена принесла на подносе два чайника, достала из буфета стаканы, поставила их на стол и начала разливать чай. Все это делалось на глазах у Мальцева.

- Вам покрепче, Григорий Петрович? - спросила она.

- Как всегда.

Иван Васильевич внимательно следил за настроением врага. Он понимал глубокий смысл, который таился за внешними, бьющими на эффект фразами, и поэтому был очень осторожен. Наблюдал он и за девочкой, боясь, что она чем-нибудь себя выдаст. Нет. Все шло прекрасно, и Лена вполне естественно передвинула стаканы с чаем.

- А может быть, вы хотите сначала поесть? - простодушно предложила она. - У меня осталась от обеда овощная тушенка.

- Спасибо. Я сыт, - сухо ответил Мальцев.

- Вот галеты… Я очень их люблю. Они какие-то рассыпчатые!

Мальцев взглянул на девочку и нахмурил брови. Лена говорила таким тоном, словно ничего не понимала. Не понимала, какой опасности случайно избежала. Не понимала, что сейчас происходит в этой комнате, на ее глазах. Что это? Наивность, глупость или громадное, почти невероятное, самообладание? Иван Васильевич взглянул на часы.

- Ну что? - настороженно спросил Мальцев.

- Ничего… Время у нас еще есть. В вашем деле я многого еще не уяснил, - начал Иван Васильевич, беря стакан в руки. - Вот, например, такой вопрос… Вы немец… фон Штаркман. Но ведь вы обрусевший немец. Вы родились и выросли в России, на русских хлебах, среди русской природы. Россия стала для вас родиной…

- Вам непонятно, почему я националист? - со смехом спросил Мальцев. - Вы верите в ассимиляцию? Посмотрите на людей других национальностей. Сколько веков они живут среди вас…

С этими словами Мальцев начал катать горячий стакан между ладонями рук и отхлебывать чай крупными глотками.

- Я говорю не о национализме, а о нацизме. Между этими понятиями есть существенная разница…

Лена не интересовалась темой разговора. Чтобы не выдать своего волнения, она отошла к буфету и стала передвигать посуду с места на место, делая вид, что очень занята. Сейчас должно что-то случиться, но что именно, - она плохо представляла.

И это случилось.

Речь Мальцева стала неровной, путаной; он поставил недопитый стакан на стол, провел рукой по лбу.

- Мне что-то нехорошо… голова… - с трудом проговорил он и откинулся на спинку стула.

Иван Васильевич встал. Мальцев пробормотал еще несколько непонятных слов и затих.

- Хорошо, Молодец, Леночка. Я в вас не ошибся, - похвалил Иван Васильевич сильно испуганную девочку и подошел к Тарантулу. - Идите сюда. Сейчас я ему открою рот, а вы осторожно ищите там ампулу. Маленькую такую пилюлю стеклянную. Но только не раздавите ее… Она где-нибудь за щекой…

Сказав это, Иван Васильевич одной рукой взялся за подбородок Тарантула, а другой, упираясь в лоб, попробовал открыть ему рот. Это удалось не сразу. Тарантул судорожно стиснул зубы и в таком виде потерял сознание. Сделав несколько попыток, Иван Васильевич переменил руку. Большим и указательным пальцами он нажал на мышцы под скулами и потянул челюсть вниз.

Рот открылся. Оттуда с хрипением стало вырываться дыхание.

- Ну, давайте, Леночка, не бойтесь. Он не укусит. Я держу крепко.

Лена без колебаний залезла пальцем в рот Мальцева.

- Осторожно, не раздавите, - предупредил Иван Васильевич.

- А там ничего нет…

- Смотрите за другой щекой. Поглубже.

- Есть, есть, - прошептала Лена, нащупав пальцем ампулу и перекатывая ее вдоль десен. - Вот она…

Иван Васильевич отпустил челюсть, взял ампулу и усмехнулся.

- Вот с помощью этой штуки он и хотел от нас исчезнуть, испариться. А теперь давайте сигнал и откройте дверь.

Лена сунула кисточку в штепсель и пошла открывать дверь.

Через несколько минут в комнату вошли Бураков и три других помощника. У одного из них был большой узел с одеждой.

- Ну как, товарищ подполковник?

- Все в порядке. Предупредил меня, что у него есть шапка-невидимка… Леночка, идите в свою комнату, - мы его переоденем.

- А зачем? - вырвался некстати вопрос у Лены, но Иван Васильевич нашел нужным ответить.

- Зачем? У него в одежде может быть что-нибудь спрятано, зашито или написано невидимыми чернилами. Надо все проверить. Понятно?

- Да.

- Вот мы и захватили с собой обновку для него. Минут через двадцать Мальцев пришел в себя. Мутным взглядом он посмотрел на стоящих вокруг него мужчин, затем, почувствовав какое-то стеснение в одежде, поднял руку и взглянул на рукав пиджака. Встретив насмешливый взгляд Ивана Васильевича, он выпрямился в кресле и глубоко вздохнул.