Федор Камалов - Война Красного Лиса

В центре лощины поставили щит, сколоченный из грубых досок. На щите был нарисован худой лев С круглыми желтыми глазами. Десять индейцев взяли луки, встали в шеренгу и, по команде, выстрелили.

Ни одна стрела не долетела до щита.

Великий советник молча взял лук и пустил стрелу не целясь. Она повисла на хвосте льва. Ашот Шаман взял другой лук и выстрелил так же небрежно — стрела впилась в львиный бок. Великий советник поджал губы, повернулся к щиту спиной и пустил стрелу из-за плеча. Она свистнула над травами и вонзилась в круглый, доверчиво открытый гла^зверя. Ашот Шаман присел на корточки и разложил перед собой три стрелы. Движения его были быстры, и когда первая стрела с коротким стуком вошла в щит, вторая уже летела, а третья с визгом срывалась с тетивы.

Стало похоже, что голодный лев бился с гигантским дикобразом и пострадал.

Великий советник задумался. Тщательно выбрав стрелу, поднял лук. И выстрелил в небо.

Усмешка тронула тонкие губы Ашота Шамана.

Но вот черная точка в синеве... Щит, поставленный с » наклоном, притягивал стрелу, и, царапнув верхнюю доску, она воткнулась во вторую. В спину льва. Сверху!

И сто апачей уже набрали в грудь воздуха, чтобы издать вопль восторга.

Но Ашот Шаман поднял самый тяжелый лук, выбрал тонкое копье с медным наконечником. Опрокинувшись на спину, он ухватился за тетиву руками и ногами натянул лук. Над лощиной пронесся снарядный гул. Щит затрещал от удара копья, брызнула щепа.

И снова готов был раздаться вопль восторга...

Великий советник расстегнул чехол и вынул томагавк...

Деревянную ручку томагавка, украшенную резьбой, стягивали медные кольца. Из обушка торчал пучок белых перьев. На холодно поблескивающем лезвии круглело загадочное клеймо. Такой томагавк могли отковать только в апачской кузне. А где же еще!

Акации вздрогнули от воя летящего томагавка. Казалось, он летит целую вечность. Но вот он долетел — и щит рухнул.

Ашот Шаман пожал плечами, отряхнул руки и ушел в тень акаций.

Три молодые поварихи ходили среди деревьев, смеялись, рвали цветы, говорили о своих девичьих делах. Вдруг перед ними вырос мальчик, стриженый под нулевку, с фанерным топориком в руках.

- Дальше нельзя!

- Это почему еще?

- Нельзя и все!

- А ты кто такой?

- Я это я,— сказал он..

Повариха щелкнула индейца по стриженой макушке. Губы апача, стоявшего на боевом посту, побелели. Он поднял томагавк... Поварихи сломали его грозное оружие, а самого индейца, слегка помятого, сунули в канаву. И ушли, посмеиваясь.

Такой случился конфуз с Алькой, апачем из рода Красного Лиса.

—Имя — Сломанный Томагавк,—сказал Великий советник, когда униженного, заплаканного Альку из влекли из канавы.

Алька не знал — отойти подальше и тихо поплакать или расправить плечи? Бьет его жизнь или неожиданно улыбнулась, подарив ему, пока единственному из родовых индейцев, имя?

* * *

В этот же день Сломанный Томагавк отличился.

Из лагеря украли садовника Монахова. Это происшествие очень повредило апачам.

Род Красного Лиса умел многое: затаиваться, молчать, кричать так страшно, что ни у кого не появлялось сомнений — это боевой клич краснокожих. Или быстро построить вигвам, имея всего четыре жердины, несколько пучков камыша и моток шпагата.

Но как проверить мастерство следопытов, упорство охотников и воинскую стойкость своих апачей? Да еще в условиях мирной лагерной жизни. На то Красный Лис и был вождем рода, чтобы придумать.

- Задание — следить за садовником. Не спускать с него глаз!—поручил он своей десятке.

- А зачем?

- Затем, что это мой приказ!

- А если он увидит нас?

—Из индейца вопросы не могут вылетать так быстро,— сказал вождь.— Пусть видит. Следите открыто. Куда он, туда и вы. Главное, молча. Дело племени!

—Дело племени!— Апачи отправились на задание.

Садовник Монахов резал виноградные лозы. Уже брала оторопь от его обстоятельного резания. Словно огромная гусеница в белых штанах передвигалась по лагерю, с хрустом перемалывая зелень, оставляя за собой полосу скудной растительности.

Садовник, сидя на ступеньке, рассказывал троим мальчишкам, устроившимся у подножия его садовой лестницы:

—...шутил я в молодости. Раз набрал в кавалерийскую шапку светляков. Принес в казарму — и в постельк своему недругу. Пожар, кричу, горишь! Он руками хлопает, а светляки еще сильней горят, прямо пылают!.. Он хватает ведро с водой и заливает постель.

- Ха-ха!