Эдуард Скобелев - Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека

— А свет — это разве пыльца?

— Пора спать, дорогая! — Пан Дыля встал и поклонился. — Сколько я пробуду здесь, рядом с тобой, зависит от тебя!

— Я буду стараться.

— А если бы тебе пришлось, за свои денежки, разумеется, доставить духа, которому я задолжал, далеко-далеко? Например, в Россию?

— Что же дух не может самостоятельно очутиться там, где пожелает?

— Самостоятельно он передвигается только во времени, но не в пространстве!.. Увы, увы, повсюду есть свои нерешенные вопросы…

Через несколько дней помолодевшая синьора, испытывая необычайную привязанность к пану Дыле, заказала авиабилеты на Москву. Один из ее чемоданов предназначался для пана Дыли и его друзей. Индеец Джо был оформлен как сопровождающий слуга — под именем Альфонсо. Альфонсо же отпустили на три месяца в родную деревню — в горы.

Все было на мази, но вдруг затосковал и заупрямился индеец Джо.

— Я бы охотно поехал в Россию, ту, которой она была прежде, когда несла новую культуру и новые принципы жизни. Теперь — нет… Поезжайте без меня. Попытаюсь объединить лучших людей своего племени. Думаю, уговорю их купить на общие деньги ранчо, где единомышленники поведут общее хозяйство. Это будет община того нового типа, о которой ты мне говорил.

— Может быть, тебе и удастся все это, — задумчиво и грустно сказал пан Дыля. — А удастся при том условии, что ты не будешь придумывать схемы из головы, но осуществишь ту действительно жизненную потребность, о которой я тебе поведал. Трагедия прошлого времени заключалась ведь прежде того в том, что люди утратили нравственность, следовательно, мудрость, следовательно, понимание того, что самые прочные постройки возводят лишь свободные и счастливые люди… Но что знают об этом обыватели, если об этом ничего не знали и их бывшие вожди? Степень знания — это прежде всего степень нравственности, только высоконравственным Природа открывает свои сокровенные тайны. Вот отчего Желтый Дьявол обречен: он обречен на невежество, хотя постоянно заботится о своем просвещении… Да, теперь мир погрузился во тьму. Повсюду стало трудно дышать. Смрад заурядности, тупого самодовольства и новой пропаганды отравил все просторы… Но люди тоже виноваты: они никогда всерьез не относились к словам своих пророков, они верили мошенникам, которые обещали больше, чтобы не дать ничего!

— Люди не хотели умирать, — тихо возразил Гонзасек.

— И именно потому их погибло в десятки раз больше!.. Готовность умереть за мир своей души — не это ли главный признак личности? А если нет личности, стоит ли коптить небо?

Всю ночь накануне отлета проговорили, словно предчувствовали, что никогда больше не увидятся…

На таможне в Москве чиновники потребовали вскрыть чемодан, в котором находился пан Дыля и его друзья.

Величественная синьора, не потеряв самообладания, предложила это сделать самим чиновникам, — протянула им ключ.

— Что у вас там?

— Сувениры для друзей. Народные поделки, которые когда-то весьма ценились и в вашей стране.

Чиновник, видимо, ожидавший взятку, ругнулся под нос и раскрыл чемодан. По всей его длине лежал пан Дыля, словно мертвый. Чиновник потрогал его пальцем.

— Смотри-ка ты!

— Из обыкновенной соломы, — сказала синьора выученную фразу и, перевернув пана Дылю, показала таможенникам Чосека, который тоже притворился неживым. — А этот из проволоки. Не правда ли, искусная работа?

— А не спрятан ли в этих игрушках, например, гашиш?

— А не спрятан ли в тебе обыкновенный дурак? — отчетливо послышались русские слова.

Таможенник оглянулся, не догадываясь, кто бы мог их произнести, и отнес услышанное на счет собственного воображения. Гашиш, золото в слитках, черная икра, старинные иконы, камни из Русского алмазного фонда, «усыновленные» и «удочеренные» дети, — это было ему понятно, а бразильская миллионерша, пожелавшая посетить могилы своих предков, — это было непонятно: «Тратить десятки тысяч рублей и долларов ради каких-то могил?..»

Так пан Дыля со своими друзьями оказался на родной земле.

Теперь можно было преспокойно смыться. Но пан Дыля посчитал это совершенно недопустимым.

— О благороднейшая Наталья Ивановна, — торжественно объявил он, оставшись наедине с синьорой. — Пришел час открыть вам новую тайну!

— Вы хотите сказать, мой нежный супруг, что пришел час и духам отправляться на небо? — проворковала синьора, и в глазах ее блеснули слезы.