С. Полетаев - Волшебная трубка капитана

Данька вытащил из кармана карамельки, разлепил их и очистил от крошек.

– Давай, чья дольше будет таять, – сказал Данька, радуясь случаю отвлечься от гнилушек.

– Давай, – согласился Рубик.

Рубик был чемпион по сосанию карамелек. Он мог продержать карамельку во рту два часа и даже больше. Марк, с которым он не раз состязался, прозвал его профессором леденцовых наук, и Рубик действительно понимал в карамельках толк. Круглые, например, сосались скорее, чем прямоугольные, а рижские таяли быстрее, чем ленинградские. Он выигрывал карамельные поединки, и это неудивительно: пока карамелька лежала во рту и таяла, он в это время всегда думал о чем-нибудь другом и забивал про нее.

Вот и сейчас, держа карамельку под языком, но совершенно забыв о ней, Рубик с огромным увлечением развивал перед Данькой свою идею использования искусственных гнилушек как источника света в пещерах и разных там подземных гротах, а также в заполярных широтах, где, как известно, бывают долгие ночи…

Рубик понес такой вздор о гнилушках, что у Даньки стало кисло во рту, несмотря на карамельки. Он мучился от своей деликатности, не решаясь перебить, потому что Рубик был очень впечатлительный и нервный, – так говорили его родители капитану, когда отпускали в путешествие. Они даже ухитрились переговорить со всеми членами команды, в том числе и с Данькой, умоляя щадить ребенка, и Данька помнил о своем обещании щадить и никак не мог оборвать Рубика, чтобы перевести разговор на Марка.

И вдруг – небывалое дело! – Рубик сам вспомнил о нем. Он умел, оказывается, думать сразу о нескольких вещах, но говорить о них предпочитал в порядке их важности. Персону же Марка он не считал такой важной, чтобы говорить о нем раньше, чем о гнилушках. Но каким образом Рубик догадался, о чем все время думал Данька? Может, Рубик тоже телепат, и еще более чуткий, чем Данька?

– Вообще-то говоря, лучше с Марком не связываться. Он никого не признает, даже родителей, – сказал Рубик, как будто мгновение назад они толковали не о гнилушках, а именно о Марке. – Ты время засек? – Рубик оттопырил языком щеку, демонстрируя Даньке свою редкую способность помнить сразу о многих вещах. – По-моему, уже прошло минут пятнадцать. Кисленькие расходятся во рту быстрее, чем сладкие, а больше всего держатся «Театральные», потому что у них форма кирпичика и меньше трущейся поверхности, Все это можно доказать при помощи…

– А почему он родителей не признает? – перебил Данька, боясь, как бы Рубик не пустился в долгие рассуждения о карамельках.

– У него отец профессор, мать учительница, но почему-то живут не вместе, не знаю почему. Марк жил у мамы, потом у отца, потом бросил учиться, попал в плохую компанию и чуть не угодил в тюрьму. Хорошо, что мать знакома с капитаном, она упросила взять Марка в команду. Сейчас Марк вообще не ходит ни к отцу, ни к матери, переселился к капитану и живет у него, как приемный сын. – Рубик внимательно посмотрел на Даньку, взвешивая, можно ли ему доверить что-то очень важное, и, видимо решив, что можно, сказал: – Если хочешь знать, с моими родителями тоже очень нелегко. Вообще-то объективно они хорошие люди, очень любят меня, но я бы тоже, наверно, бросил их, если бы это было только возможно. Я однажды убежал от них на целый день и прятался в детской библиотеке, так с мамой обморок случился, а папа чуть не умер. Я у них поздний ребенок, и они очень меня берегут. Они боятся «нервного перенапряжения» – смешно, да? – и потому прячут мои коллекции, отбирают книги, так что мне приходится по ночам читать с фонариком под одеялом. И я все это должен терпеть. Если бы я не был такой терпеливый, я бы давно их бросил. Ну, а Марк не такой! Он однажды жил на чердаке. Его целую неделю искали. К нему начальник ЖЭКа по лестнице влез, а он от него убежал по крыше. Пришлось пожарную команду вызывать. Вообще Марк дикий – он никого не боится. Его капитан и держит при себе на всякий случай…

– Какой случай?

– Вдруг бандиты нападут, хулиганы какие-нибудь. Он знает разные приемчики. И вообще, между нами…

Рубик понизил голос до шепота. Глаза у Дань-ки стали большие. Рубик действительно знал о Марке, чего на катере никто не знал.

– Он кого-нибудь… – спросил Данька, чувствуя легкий холодок в животе.

– Кто сказал, что… – Рубик огляделся по сторонам, боясь даже произнести страшное слово. – Это моя мама говорила что-то такое, что он может… а я откуда знаю? Прежде чем отпустить меня, мама решила, понимаешь, навести справки о команде и что-то такое узнала, потому что они с папой долго спорили, отпускать меня или нет. Мама была против, но папа сказал, что теперь неудобно перед Гогелашвили из Пицунды, куда мы летом ездили отдыхать…