«Что бы такое ему подстроить? — подумал Солнышкин. — Как отомстить?»
Но ничего придумать ему не удалось, и он отнёс сапоги к капитанской каюте.
Но тут в дело вмешался артельщик Степан. Он отсиживался в каюте и курил папиросы
«Казбек», целую пачку которых купил в «Золотом ките». В тот самый момент, когда Солнышкин ставил сапоги, он выглянул из каюты.
— Хе-хе, — захихикал Степан. — Вот сейчас я ему подстрою. Сейчас Солнышкину нагорит! — И как только тот отошёл в сторону, он подкрался на цыпочках к капитанской каюте и опустил в сапог горящую папиросу.
— Ну что, долго я буду ждать? — раздалось в эту минуту за дверью. И через порог в носках шагнул Плавали-Знаем.
Он втиснул одну ногу в сапог, потом сунул вторую и тут же завертелся и заревел, как пароходная сирена: огонёк прилип к самой пятке. Полкоманды бросили работу и понеслись наверх, прыгая через ступеньки. Плавали-Знаем вертелся на одной ноге и выл: «У-у-у!» Наконец он сдёрнул сапог, и, увидев папиросу, заорал:
— Солнышкин! Где Солнышкин?
— А вот Солнышкин, — услужливо подскочил артельщик.
Солнышкин растолкал всех и протиснулся в середину.
— Это что же, вредительство? — сверкнул глазами Плавали-Знаем и протянул сапог.
— В чём дело? — спросил Солнышкин.
— А вот в чём. — И Плавали-Знаем вытряхнул из сапога окурок «Казбека».
— А я при чём? — спросил Солнышкин.
— При чём Солнышкин? — выступил вперёд Перчиков.
— Постойте, постойте! — сказал Бурун и взял папиросу. — «Казбек»! Да ведь их курит у нас один артельщик.
— Кто? — спросил Плавали-Знаем.
— Артельщик, — подтвердили все.
— А-а, так это ты? — зашипел Плавали-Знаем.
— Я нечаянно, я думал — это урна, — сказал артельщик, но сапог со всей силой шлёпнул его по самой макушке, как по мишени.
— Ну что, теперь побреемся? — деловито спросил Солнышкин.
— По местам! По местам! — заорал Плавали-Знаем и в одном сапоге заковылял на капитанский мостик.
Бриться ему уже не хотелось.
ПРЕСТУПНАЯ ХАЛАТНОСТЬ КОКА БОРЩИКА
Теперь Солнышкин мог заниматься настоящей матросской работой. Он закатал рукава тельняшки и вместе с боцманом драил палубу. Он так старательно натирал её шваброй, что даже видавший виды Бурун удивлялся:
— Вот это да!
И он сразу же доверил Солнышкину поливать палубу водой из шланга. Шланг был новенький, вода из него била тугой прозрачной струёй, во все стороны разлетались сверкающие брызги, за бортом кричали чайки, и Солнышкин опять был такой радостный и счастливый, ч то ему захотелось послать фотокарточку бабушке. Он вымыл всю палубу, струёй сбил с бортов пыль и даже облил спасательные круги, так что они засветились как новенькие. Потом он вымыл две грузовые машины, которые стояли у трюмов и плыли на Камчатку.
Рабочий день подходил к концу, и Бурун, присев на трюм, удивился, что больше не случилось никаких происшествий.
— Странно, — сказал Бурун, — просто странно. И в этот самый момент вверху, над капитанской рубкой, появился Перчиков с антенной и молотком в руках. Бурун насторожился. Именно на том месте, на поручнях, у боцмана сушились самые лучшие тряпки и висело самое красивое пожарное ведро. Перчиков отодвинул их и, напевая, стал прикреплять антенну.
— Ты что это делаешь, Перчиков? — покраснел от волнения боцман. — Опять за своё?
Он уже несколько раз ссорился из-за этого места с радистом и сбивал антенну. Ему казалось, что нет места удобнее для ведра и тряпок.
— Ты зачем это снял тряпку и отодвинул ведро? — дрожа от волнения, спросил снова Бурун.
— Эти знаменитые тряпки могут занимать более скромное место, а антенна нужна людям, она должна быть как можно выше! — ответил Перчиков, продолжая приколачивать антенну.
— Мои тряпки, — сказал боцман, — мои тряпки на более скромном месте?
— Угу, — ответил Перчиков, потому что во рту он держал гвоздь.
— Тогда эти знаменитые тряпки будут сохнуть на твоей знаменитой антенне!
Боцман повернул голову и вдруг приоткрыл рот: пока они спорили, солнце спряталось, и перед пароходом стояла такая густая стена тумана, что его можно было сгребать, как снег, лопатой. На поручнях и иллюминаторах повисли капли, словно у парохода случился насморк. Всё притихло.
— Ну и туман! — удивился боцман. — Ну и туман! — И он пошёл к себе в каюту.
А Солнышкин забрался в грузовик и стал наблюдать за морем и за туманом.
Именно из-за этого тумана такой хороший день закончился неприятностью для кока Борщи-ка — одного из лучших коков пароходства.
Читать дальше