Василий Клепов - Тайна Золотой Долины

Оказывается, Мишка здорово башковитый! И как не додумался до этого Джек Лондон со своими золотоискателями? Возили бы с собой ящики с голубями и посылали с ними заявки на золотоносные участки в Доусон. И не надо бы тогда гнать что есть духу через Великую Снежную Пустыню и бросать около каждой хижины подохших собак.

– Спасибо, Мишка! – сказал я, и на моих суровых, никогда не плакавших глазах блеснули скупые мужские слезы. – Ты – настоящий друг!.. Поверь, не пройдет и одной луны, как голубь принесет тебе хорошие вести.

Хотел я отметить наш отъезд митингом и выступлением перед ребятами с пламенной речью, но вовремя вспомнил, что ни у Джека Лондона, ни у Брет-Гарта о митингах ничего не говорится.

Я только снял шапку, помахал ею и закричал:

– До свидания, ребята! Нам пора идти по Тропе, а вы пока гуляйте. Немного еще потерпите. Все будет хорошо, если будете держать язык за зубами. Пусть это будет наша тайна.

Все принялись кричать, махать шапками, и я подумал, что так, наверно, не провожали в путь ни одного золотоискателя в Доусоне.

– Вперед, аргонавты! – скомандовал я, и Дубленая Кожа, плюнув на ладони, взялся за ручки Золотой Колесницы Счастья. Его грубо высеченное лицо с нависшим лбом, массивным подбородком и немигающими светло-голубыми глазами говорило о том, что этот человек знает только один закон – Закон Силы [19]. Все невольно любовались тем, как легко и свободно Дубленая Кожа толкал тележку.

– Вперед, аргонавты, – опять крикнул я.

– Вперед, миронавты! [20]– закричал Левка, явно подражая во всем любимому командиру.

– Вперед, к золотым берегам! – складно добавил Димка, и я сразу понял, что он добавил эти слова неспроста: у нас получалась песня. Мне стало очень весело, и я запел:

Димка подхватил и сразу сочинил конец куплета:

Не успели мы пропеть эти слова, как у меня уже был готов бодрый припев:

Оттого, что ради рифмы я вместо «в земле» сказал «в земли», нам стало весело, и мы, все трое, громко заорали:

– Во мгле, – пропел Левка, —

Тут Димка подмигнул и закончил припев по-своему:

Мы мотнули Димке головами в знак согласия с его поправкой, еще раз гаркнули припев:

Под песенку было очень легко и весело идти, и мы, не переставая, орали, чтобы шагать в такт, громко топали ногами и разбрызгивали вокруг себя жидкую грязь.

Перед нами бежала лохматая собака по прозвищу Мурка. Она очень напоминала тех отчаянных дворняг, которые с обрывком веревки на шее, вырвавшись от собачников, носятся по улицам. Но Левка утверждал, что Мурка – одна из самых универсальных острогорских собак.

Скоро шоссе кончилось, и грязная, развороченная грузовиками дорога пошла по широкой лесной просеке. Мы вытащили Золотую Колесницу Счастья из глубокой колеи и поехали стороной под самыми соснами. Там еще лежал снег, и наша Мурка, обрадовавшись раздолью, носилась, как стрела, по лесу, валялась в снегу и, высунув красный язык, снова летела к нам, ища глазами нашего одобрения.

– Вот увидишь, Молокоед, – важно говорил Димка, – из этого пса выйдет толк. Поверь мне, я-то уж знаю собак…

– Да откуда ты их знаешь? – возмутился Левка. Он еще не понял, что мы уже золотоискатели, а Димка говорит на том языке, на каком разговаривают все парни от Калифорнии до Аляски.

– Знаю собак… – продолжал ворчать Левка, – Ты Горшкову Пальму и то боишься. Она тебе навстречу хвостом виляет, приветствует, а ты бежишь от нее сломя голову… Пальма удивится, уши навострит и думает, что ты вор, вот и начинает лаять. Пальма знает, хороший человек от собаки не побежит.

– Так что, я, по-твоему, плохой, да? – Димка шагнул к Левке, пригнув длинную шею. Только не шипит, а то совсем, как гусак…

– Я не говорю: «по-моему, плохой»… Это Пальма так думает…

– А ты как думаешь?

– А я думаю, ты просто трус!

– Я – трус?

– Ты – трус!

– И ты так думаешь?