— Сами делали?
Новичок только кивнул головой.
Отец крикнул ему со второго этажа:
— Сергей! Давай сюда, сразу к врачу зайдём!
При этих словах Шурка испытал известное удовлетворение от того, что и опоздавшим не миновать медосмотра, что им тоже прижимают язык ложечкой и водят под лопатками холодной щекотной трубкой.
В каждой смене существуют общелагерные знаменитости. Шурка с безопасного расстояния показал Серёже одного парня. Запомнить его было нетрудно: длинная, нескладная фигура и реденькая, до самых глаз доходящая чёлка:
— Это тот самый Гошка Филимонов!
Гошка был жутким задирой из отряда старших пионеров. Они устраивали среди огромных валунов «партизанские засады».
Филимонов хватал младших за шиворот и с хохотом кричал:
— Ребята! Смотрите — кого поймал! У него ещё все зубы молочные!
Между прочим, Шурка не догадывался, что и сам уже был знаменитостью.
По традиции, каждую смену, вечером второго дня, в гости к ребятам приходили пограничники. Заранее ничего не объявлялось, но в зелёных густеющих сумерках трубы внезапно грубили общий сбор.
Сначала выступал начальник заставы. Потом шли вопросы. Девчонки всё спрашивали насчёт овчарок — чем их кормят, играет ли с ними кто-нибудь в свободное время и где живут знаменитые овчарки в старости.
Мальчишек больше интересовала новая техника, и тут они без всякого злого умысла поминутно вторгались в область военной тайны. Начальник заставы с хитрой усмешкой говорил: «Вот подрастёте, приходите к нам служить и всё узнаете…»
И тут вдруг вылез вперёд Шурка со своим ни на что не похожим вопросом:
— А вот я видел… далеко отсюда, у берега… Там в деревьях домик такой незаметный спрятан, зелёный… И, наверное, провода к домику подходят, потому что под крышей две белых штучки — изоляторы…
Начальник заставы, прищурившись, выслушал вопрос и спросил сам, будто размышляя вслух:
— Изоляторы, говоришь? Гм… Не думаю, чтобы с лагерной территории можно было этот домик увидеть…
Со стороны казалось, что никакой особенной заминки не было, просто Шурка долго набирал воздух для ответа. Вот он слегка нахмурился и веско, не торопясь, вымолвил:
— Я с дерева видел, вон там, за оградой, повыше столовой…
Конечно, получалось не очень хорошо — в самом начале смены убегать за ограду да ещё залезать там на какие-то деревья. Но вообще-то разрешалось выходить за ограду и футболистам — для тренировок, и духовому оркестру — для репетиций, и юннатам — по их научным надобностям.
— С дерева? — переспросил начальник заставы, ещё раз внимательно оглядев Шурку, словно оценивая его возможности. — Ну, что ж… Очень может быть.
И, обведя взглядом снедаемых любопытством мальчишек и девчонок, с улыбкой добавил:
— Есть такой домик, это верно. Зелёный, среди листвы. Когда-то, много лет назад, это был важный для нас пост. Ну, теперь совсем другая техника.
Обрадованный, что всё обошлось благополучно, Шурка поспешил скрыться в толпе. Проводив его взглядом, начальник заставы сказал ребятам:
— А товарищ ваш — молодец. Увидеть — полдела, надо ещё и соображение иметь. Вот он догадался, что к домику идут провода, хотя не мог их разглядеть на таком расстоянии.
Тут Шурку, очутившегося уже в последних рядах, все стали дружески подталкивать. Он обернулся, но не понял, что речь шла о нём, не расслышал.
Так Шурка и прозевал мгновение, когда прославился на весь лагерь…
Ведь на самом-то деле ни на какое дерево Шурка пока ещё не залезал. И никаких нарушений совершать не хотел. А просто всё само вышло.
На второй день, вскоре после завтрака, он отправился в дом с башней — к дежурной медсестре. У него распухла коленка, ушибленная ещё вчера.
Но на втором этаже ему попалась на глаза приставная лесенка в три ступеньки, а над нею — дверь, несомненно ведущая в башню.
Всунутый в петли замок не был защёлкнут.
Моментально забыв про своё колено, Шурка подлетел к двери, беззвучно снял замок и повесил его на торчащий рядом гвоздь. Потом скользнул за дверь и плотно притворил её за собой.
Два марша по шесть ступенек вывели его в залитую светом восьмигранную комнату с хлипким дощатым настилом.
Ему повезло — да ещё как! Взгляд сверху, с башни, открыл и объяснил Шурке всё, что было по соседству с лагерем.
Словно лётчик, идущий на посадку, он ясно разглядел кривые деревца за оградой, белёсоватые валуны, пути и переходы, полянки и ложбины за кустарником; сообразил, где — скучно, где — интересно, куда и как лучше пройти. Потом перевёл взгляд выше — и увидел самое главное. Перед ним открывался вид на верхнюю береговую тропу.
Читать дальше